Тонкости эльфийской социологии - [26]

Оставшиеся три дня недели до выходных (все время забываю, что у них тут две пятницы – ну никак у меня не получается субботу воскресеньем называть, а воскресенье – восмицей), так вот, все это время я занимался тем, что увиливал от всех попыток посторонних студентов или преподавателей расспросить меня о том, что именно мой класс запланировал на родительский день. Причем вереница имен, которыми мне представлялись все эти люди, эльфы и прочие нелюди, слилась для меня в один снежный ком, который завис над головой и в любой момент был готов сорваться, чтобы погрести меня под тоннами имен, прозвищ и фамилий, которые я просто не успевал сокращать, чтобы запомнить. Но одного из явившихся по мою душу в последнюю пятницу этой непростой во всех смыслах недели, я все же запомнил, потому что знал раньше и уж точно никак не ожидал, что он ко мне заявится. Хотя, могу сразу сказать, что это хорошо, что он ко мне зашел до матча, потому что те проблемы, которые у нас возникли во время футбола, возможно, никогда бы не были решены так лихо, как это было сделано впоследствии.

В общем, я сытый и довольный притопал в класс из столовой, неся в специальной тарелке вкусности для наших Барсюты и Мурзика, и застыл прямо в дверях, когда обнаружил, что за учительским столом сидит тот самый эльф, от которого мне пришлось еще, казалось, совсем недавно отбивать Иру. Так что ничего удивительного, что я занервничал.

– Э? – вырвалось у меня.

Эльф резко выдохнул и поднялся, вроде как приветствуя меня. Но так ничего и не сказал, только посмотрел, словно он бы с удовольствием избежал этого разговора, если бы у него была такая возможность. Что же его в таком случае ко мне привело?

Теперь уж вздохнуть пришлось мне. Скосив на Лучистого глаза, когда проходил мимо него, я направился к кошачьему домику, возле которого уже бесновались наши котята, мяуча и требуя обещанных вкусностей. Поставив перед ними тарелку, к которой они сразу же кинулись со счастливым утробным урчанием, вонзаясь острыми зубками в куски неизвестной мне рыбы. Я специально уточнил у Карла, что это. Он назвал, но, увидев, как у меня при этом названии, которое я при всем желании не сумел бы воспроизвести, вытянулось лицо, просто сказал, что это рыба и точка. Неосознанно вытерев ладони о брюки, я медленно повернулся к терпеливо ждущему эльфу. В голову не пришло ничего путного, кроме как сказать:

– Может быть, сразу на 'ты'?

Он удивился. Даже ушами дернул. Но после того, как окинул меня придирчивым взглядом, все же кивнул. И я подумал, что, наверное, можно попробовать и этого декана перетянуть на свою сторону. В общем, рискнул. Не получилось. По крайней мере, в первый момент я подумал, что уже не получится.

– Так какими судьбами ко мне? – прямо спросил я.

– Профессиональными, – помолчав и, судя по всему, осмыслив перевод моей фразы, выданный его переводчиком, отозвался светлый и снова сел за учительский стол.

Я пожал плечами и плюхнулся на первую парту на место Или, только тогда заметив, как пристально Лучистый смотрит не на меня, а куда-то мне за спину. Обернулся. Обнаружил наш телевизор, и тут же догадался, о чем пойдет речь.

– Я слышал, вы тут проводите демонстрации дипломных проектов и прочего учебного материала с помощью новых технологий, – произнес Лучистый, прямо посмотрев мне в глаза.

– Проводим. Но это не ко мне, это к Иру.

Понаблюдав за его реакцией, я понял, что он потому и пришел сюда, когда никого не было – не хотел пересекаться с секретарем ректора. Нет, то, что он собирался сделать с Ириль, ни в какие ворота не лезет, даже при условии, что тем самым он хотел вывести на чистую воду Ира. И все же, в толк не возьму, почему эти двое так недолюбливают друг друга. Ведь тот случай был лишь следствием, но никак не первопричиной.

– То есть, подробности о данной технологии я могу услышать только от него?

– Именно.

– Благодарю, – холодно обронил эльф и попытался встать, но мой встречный вопрос остановил его.

– Почему вы его так ненавидите? – разумеется, я понимал, что это не совсем верная формулировка. Ведь ненависть – это личное чувство, а тут на лицо был рабочий, то есть, профессиональный конфликт. Но в чем он заключался, я понять не мог, поэтому рискнул уточнить.

– Молодой человек, – снисходительным тоном многомудрого старца, который совершенно не вязался с его молодой, можно даже сказать, юной внешностью, начал декан факультета экспериментальной магии, но я его перебил:

– Если все дело в том, что он вредный, так он меняется… Нет, правда.

– Такие, как он…

– Вы ведь его еще не видели после возвращения.

– И что с того? Я знаю его больше пятидесяти лет. И, поверьте…

– Поверь, – упрямо поправил я. Эльф хмыкнул, но, как ни странно, поправился:

– Поверь мне, он не может измениться. Разве только притворился, чтобы казаться тебе лучше, чем он есть на самом деле.

– Как только он придет, я направлю его к вам, – сказал я, и мы с Лучистым, имя которого я никак не мог вспомнить, одновременно дернулись, когда от дверей раздался подчеркнуто спокойный голос Ира.

– Зачем направишь?

– Контакт налаживать, – не растерялся я, широко улыбнувшись ему.