Тонкий лёд - [43]

— Когда я буду выходить замуж, я хочу это платье, — изрекла Мели.

— Нет, я хочу это платье, — топнула ногой Тирли.

Сестры обменялись свирепыми взглядами, но их разгоравшуюся войну остановил помощник инара Рабана, которому, наконец, позволили войти.

— Юные агнары, — обратился он к близнецам, — когда вам придет пора выходить замуж, это платье уже выйдет из моды, и вы сами захотите, чтобы вам сшили новые. Наша мастерская сделает это с превеликим удовольствием.

— У нас будет новое платье, — важно произнесла Мели.

— Да, у нас будет новое платье, — поддакнула Тирли.

— Модное.

— И красивое.

— Да-да, — хором закончили они и, наконец, уселись на банкетку, расправив складки своих платьиц.

Когда почтенный мастер портной ворвался в мои комнаты, я встретила его сияющей улыбкой.

— Инар Рабан, вы волшебник! — суровая складка на лбу мужчины разгладилась, и он прижал к груди руки.

— А вы чаровница, душа моя, — ответил портной, сжимая мои ладони. — Ах, какое чудо мне описал его сиятельство… но, тс-с-с…

Мастер плотно сжал губы и мотнул головой.

— Увидите сами, а я нем, я поклялся… Ах, как же мне не терпится… Но тихо. Тихо! — и инар Рабан поднял кверху палец.

Я кусала губы, чтобы не рассмеяться. Мое любопытство мог удовлетворить диар, ведь он не скрыл, что разговор пойдет обо мне, значит, для меня тайны не должно быть. Успокоив свой интерес этими рассуждениями, я опять взяла мастера за руки.

— Благодарю вас за еще одно чудо, инар Рабан, — от души сказала я.

— Для вас я готов творить бесконечно, — не без пафоса ответил портной.

Я отпустила его руки, взглянула в глаза папеньки, стоявшего в молчании у стены. Он кивнул мне и протянул руку. И все пришло в движение. Близнецы ухватились за края вуали, и папеньке пришлось прикрикнуть на них, потому что их черед придет в храме Покровительницы. Горничные бережно подобрали шлейф и направились следом за мной, помогая мне спуститься до кареты, ожидавшей перед парадной лестницей.

Диар уже должен был уехать, чтобы встретить нас с папенькой у храма. Арти и агнар Наэль отправились с ним, они выступали со стороны жениха свидетелями его чистых намерений. Мой брат должен был подтвердить, что не нашел изъяна в избравшем меня мужчине. После этого папенька передаст мою руку агнару Наэлю, как знак доверия будущему зятю, и старинный приятель диара подведет меня к его сиятельству, и тогда жених сможет ввести свою невесту в храм Матери Покровительницы, где свершится свадебный обряд.

Но все это будет после, а сейчас я усаживалась в богатую белоснежную карету с золотым орнаментом, на крыше которой красовалась корона диары, созданная лучшими мастерами-ювелирами специально к этому торжеству. Прежней короны, которой украшали карету матери моего жениха, найти не смогли, она исчезла за время его отсутствия. О расследовании кражи мне ничего не было известно. Только то, что дворец дрожал от гнева его сиятельства, и это мне было легко представить.

Запряжена карета была шестеркой белоснежных коней, невероятных красавцев. Я бы непременно обошла их всех, чтобы дотронуться до совершенства, созданного самой Богиней, но на это не было времени, да и выглядело бы странно. Поэтому я безропотно забралась внутрь свадебного экипажа. Горничные устроили мою вуаль так, чтобы близнецы сразу могли подхватить шлейф. Напротив уселся старший агнар Берлуэн с младшими дочерьми, и карета тронулась.

Мы выехали на широкий тракт, который вел к городу, и я закрыла глаза, боясь смотреть в намытое окошко. Сестрицы о чем-то шептались, папенька смотрел на меня, и я чувствовала его взгляд. Открыв глаза, я взглянула на него, и родитель улыбнулся:

— Как же вы сейчас похожи на вашу маменьку, дочь моя. Как бы она сейчас могла гордиться вами. Но я верю, что агнара Берлуэн видит вас, и из ее глаз текут слезы умиления.

— Ах, папенька, — всхлипнула я и закусила губу, не позволяя себе расплакаться и приехать к храму в ужасном виде.

Родитель умиротворенно вздохнул и отвернулся к окошку. Спустя полчаса мы уже подъезжали к Кольберну. Улицы его оказались запружены народом. Я зарделась и вжалась в спинку сиденья. Зато сестрицы высунули в окно любопытные мордашки и восклицали:

— Ого!

— Ничего себе!

— Здесь собралось полмира не иначе!

— Или весь мир!

— Весь мир слишком велик, — усмехнулся папенька. — Это всего лишь горожане, которые хотят поглазеть на свою будущую диару.

— Ох, Богиня, — выдохнула я и зажмурилась.

Что-то ударилось в окошко кареты. Я вздрогнула, ожидая улюлюканья или же оскорбления, но это был всего лишь букетик простеньких цветов и поздравления. Проехав сквозь улицы, заполненные зеваками, карета выбралась на главную площадь Кольберна, где стоял Большой храм Матери Покровительницы. В это мгновение я была готова признать себя трусихой, врушкой, да кем угодно, лишь бы не покидать уютного нутра кареты, потому что и площадь была до отказа забита людьми. Их наряды были слишком добротны, чтобы принадлежать простолюдинам. Здесь собралась знать. Судорожно вздохнув, я вознесла короткую молитву Богине, и карета остановилась.

Нарядные лакеи спрыгнули с запяток, спеша открыть дверцу и опустить лестницу. После встали по обе стороны от нее и склонились в изящных низких поклонах. Первым из кареты вышел папенька. Он подал мне руку, и я, набрав в грудь побольше воздуха, нырнула на залитую солнцем и запруженную народом площадь. Камни, которыми было расшито платье, засияли в солнечных лучах, и кто-то охнул, кажется, даже восхищенно. Последними выбрались из свадебного экипажа близнецы. Они степенно шагнули на каменные плиты площади, поддерживаемые лакеями. Девочки сжимали в пальцах мой шлейф, распускавшийся все больше при каждом моем шаге.