Тонкий лед - [6]

Именно к этому он и стремился. И меньше всего ему хотелось оказаться запертым в этой дыре по соседству с женщиной. По крайней мере с такой женщиной. Все, что на ней было надето, – огромные, не по размеру, ботинки, джинсы, едва доходящие до щиколоток, и эта брезентовая ископаемая куртка с отвисшими карманами – не могло скрыть длину и форму ее ног. Не говоря уже о высоких скулах, больших золотисто-карих глазах и блестящих каштановых волосах, выбивавшихся из-под непонятного сооружения, которое она нахлобучила себе на голову.

Мда. Только ее не хватало. У него было тайное подозрение, что она принадлежит к той породе женщин, что норовят припиявиться к мужчине, как только он по недосмотру окажется в пределах досягаемости. Агент ясно сказал ему, что во всей округе нет ни души – только смотритель. Вот Сэм и вообразил себе этакого старикана, который сунет к нему нос раз или два, чтобы пополнить запасы дров, и только.

А теперь эти желтые башмаки и красный пикап, да еще эти волосы, и глаза, и ноги. И губы. Упрямо сжатые губы, от которых он не мог отвести глаз. Нет Забудь об этом, спокойно и настойчиво уговаривал себя Сэм. Все, что он хотел от женщин, он уже получил. Его первая и единственная привязанность обернулась катастрофой. В результате он похоронил себя в работе и напрочь забыл, что такое женщина. Он не отвечал на звонки и мало времени проводил дома. Его секретарша годилась ему в матери и была достаточно умна, чтобы отваживать самых целеустремленных хищниц. Единственной женщиной, с которой он общался, была его зубной врач, а она была помолвлена и обожала своего жениха. Кроме того, он не способен увлечься женщиной, которая улыбается ему из-под маски, копаясь у него в зубе мудрости.

И вот одного взгляда на длинноногую кареглазую девицу, как метеор носящуюся вдоль речки, оказалось достаточно, чтобы зажечь в нем годами дремавшее пламя. Приятного мало.

Мрачно глядя перед собой, Сэм залез в одну из принесенных накануне коробок, извлек бутылку виски и тупо уставился на нее. Вот ответ на мучительную, тупиковую проблему, истощившую все его силы. Выпить стакан виски и забыться. Или два. Или три.

Но сейчас-то он не был измучен. Просто расстроился немного, ну и.., замерз. Однако алкоголь был в лучшем случае лишь временным решением проблемы. А в этой сырой. Богом забытой дыре переохлаждение ему все-таки не грозит. Черт побери, ведь кругом полно деревьев. Может быть, какие-нибудь из тех коряг, что он принес, достаточно просохли и будут гореть? Но где взять бумагу на растопку? Все, что он мог найти, он уже израсходовал, вместе с несколькими сырыми палочками, обнаруженными на веранде. Утром он пытался разжечь огонь на кухне и подогреть воды, чтобы развести кофе. Но порошок не желал растворяться в тепловатой водице, и настроение было уже с утра безнадежно испорчено.

«Смотри правде в глаза, Кенеди. Это не холод, это женщина. Даже не отсутствие кофе», – пробормотал он, засовывая нераскупоренную бутылку обратно в коробку. Если это длинное, тощее пугало с хмурой физиономией успело запасть ему в душу, значит, он недооценивал серьезность своего положения. При ней, конечно, были ее ноги – не поспоришь, – недурные глаза и интересные скулы…

Он вздохнул. И губы, мягкие и влажные, какими Сэм видел их лишь секунду перед тем, как рот ее превратился в узкую злую щель.

Сэм выругался и принялся заталкивать банки на полку. Бобы, спагетти, супы – он терпеть не мог концентраты! Нет, зря он это затеял. Надо было остаться дома, взять себя в руки, отделаться от навязчивых фантомов и жить дальше.

Беда в том, вздохнул он, рассеянно барабаня по банке лосося, что дома слишком многое напоминает о Лорель. Его офис, где он впервые встретил ее, когда она пришла на собеседование. Конечно же, он принял ее на работу. Такой девушке, как она, редкий мужчина укажет на дверь. Потом – ресторан, куда он пригласил ее ужинать в тот вечер, когда она сообщила ему, что беременна. Это случилось двумя неделями позже, и к тому времени он уже совсем потерял голову.

– Ты читала о политике нашей фирмы в отношении пособий на ребенка? – спросил он. А пособия были щедрыми для такой маленькой фирмы – даже более щедрыми, чем фирма могла себе позволить.

– Об этом я не подумала, – прошептала она. – Я знаю только, что попала в беду и некому мне помочь. Сэм, Сэм, что мне делать? Мне так страшно!

Он как зачарованный смотрел в ее полные слез глаза. Плакать она умела. В то время он еще не знал, как хорошо она освоила это искусство.

– Тебе нужен отпуск на свадьбу?

– Он не женится на мне. Он не может, он.., женат, – рыдала она, и его сердце рвалось на части. Он готов был сам расплакаться.

– Какой подлец, – пробормотал он, помнится, а потом она очутилась в его объятиях, орошая слезами его рубашку. Он утопил лицо в ее волосах. Они были цвета отполированной меди и пахли «Джорджио». Лорель не проработала у него и двух недель, как аромат ее духов пропитал каждый уголок офиса, но, вдохнув его в шелковистых золотисто-рыжих кудрях, Сэм едва не сошел с ума. – И что ты теперь будешь делать? Родители тебе помогут? – с трудом выдавил он.