Тонкая зелёная линия - [3]

— Это очень спорный тезис, Эмма, — продолжает Уильям как ни в чём не бывало. — Его ещё нужно доказать и обосновать…

— Что ж, доказывать, рассуждать, вычислять — это ваша стихия. Вы, примы, живёте под звездой разума, а мы, люди — под звездой сердца. Не понимаешь?

— Ну, знаешь, такие термины — «звезда сердца» и всё такое, это не для серьёзных государственных вопросов. — Уильям вздыхает и разводит руками. — Это, скорее, для театра, что ли…

— Ну вот видишь! А говоришь «единое человечество»!

Нас начинает мягко бросать из стороны в сторону. Обычные предпосадочные маневры. Я мельком поглядываю на Юльку. Она в этой экскурсии со мной мало общается. Не интересен я ей, что ли? Может, жалеет, что я с ними полетел, а не этот Томас Морган, не знаю… Он покрасивее меня, конечно. Спортсмен, и вообще…

* * *

И тут… по автобусу что-то бьёт. Снаружи, сильно! У меня лязгают зубы, голова отлетает к подголовнику… Что за дрянь?! Перед глазами всё прыгает, в салоне визг, я аж глохну! Загораются тусклые аварийные лампы. И спереди, и сзади за кормой какой-то треск, какие-то стоны, будто железо рвут! По корпусу снаружи барабанная дробь, и опять удар! Автобус начинает бросать, как мобиль по буграм. Мы все то повисаем на ремнях, то плюхаемся в кресла. Потом нас переворачивает, я лечу вниз, в пропасть! Невесомость, мать её налево, двигатель выключился! Оп, снова включился! Во рту кровь — щеку, что ли прокусил, или зуб выбило… Вокруг всё мельтешит, малышня орёт!.. Мы попали! Мы вляпались в какую-то хрень, мы вляпались, ну надо же!..

Каботажные москитные вымпелы, такие как наш автобус, последний раз попадали в передряги неизвестно сколько лет назад. У них даже пилотской кабины нет, ни к чему — роботы рулят! И вот нате вам: нежданчик над Энцеладом! С туристическим автобусом, набитым детворой!

Я вцепляюсь в кресло, закрываю глаза. Считаю. Прихожу в себя. Автобус мелко трясёт, но сильных ударов уже нет. Ускорение обычное для посадочных маневров, значит, двигатель работает! Все продолжают истошно вопить. Я и сам, честно говоря, чуть не поддался… Сердце стучит прямо в горле, адреналин глаза захлёстывает… Так, ладно… Ладно, вдох-выдох. Вдох-выдох… Снова оглядываюсь. Так, порядок. Сейчас будем смотреть, что у нас тут…

Уши не заложило, дышать могу. Значит, салон герметичен. В воздухе сильно воняет горелым пластиком и ещё чем-то кислым. Чем пахнут пиродепрессанты? Не помню… Поднимаю руку и раскрываю телефон. Сферическая голограмма формируется над ладонью, и желудок у меня снова падает вниз, уже без всякой невесомости. «Разрушение днищевого щита… Взрыв и разгерметизация бытового отсека… Разгерметизация агрегатного отсека… Аварийная цементация мембран… Аварийный рестарт ВСУ…Ориентация… Потеря маяков приводной глиссады…»

Ладно, успокоиться! Не всё ещё плохо! Мы пока живы, это раз. Судя по ускорению, двигатель включился, это два. Ну и, конечно, инфосистема автобуса выжила, раз уж телефон хоть что-то показывает. Но непонятно, куда нас несёт, где мы упадём, и как упадём? Сможет ли покорёженный автобус мягко сесть, или грохнется, расплющив нас в блин?!

Следующие минут пять (а кажется, два часа!) мы бегаем по салону, успокаиваем малышей. Вектор ускорения постоянно меняется, нас то бросает на пол, то подкидывает к потолку — это парсер пытается выровнять кувыркающуюся машину. Перед глазами постоянно появляется кто-нибудь из наших. Юлька обнимает и гладит по голове бледную как смерть девочку… Джек держит за руки сразу двоих и очень серьёзно им что-то объясняет… Эмма приклеивает пластырь кому-то на лоб… Уильям кричит в свой телефон, от кого-то что-то требует… Ну ясно, должен же кто-то сообщить, что случилось. Хотя понятно, автобус уже и сам семафорит в эфир по всем каналам: «Спасите-помогите, у меня тут летучий детский сад погибает!»

Мало-помалу детвора перестаёт вопить, водворяется какой-никакой порядок. Одновременно нас перестаёт бросать — автобус выровнялся, и мы, кажется, снижаемся. Понять бы ещё, куда…

Пока мы мечемся по салону, мне в голову приходит правдоподобная версия, что с нами случилось. Южный полярный регион Энцелада. Ох, твою же мать налево трижды через коня! Это же южная полярная шапка! Гейзер, неизвестный гейзер! Не отмеченный на картах, неизвестный парсеру нежданчик, прорыв нового факела! И мы угодили прямо в него, так что ли?… Нет, не похоже. Если бы влетели прямо в центр струи, то остался бы просто ком рваного железа и фарш с кровью… Видимо, повезло — по краю чиркнули. Но этого хватило, чтобы мы вляпались по полной.

В космопорт мы уже явно не попадаем: по времени мы должны были уже начинать посадочное маневрирование. Похоже, мы перепрыгиваем через город, и теперь нас несёт куда-то в ледовые пустоши рытвины Кашмира. Есть там хоть какие-то посёлки поблизости? Если мы не разобьёмся в труху при посадке на необорудованную площадку, как быстро до нас доберутся?

Звучит сигнал «приготовиться к посадке». Я, весь липкий от пота, возвращаюсь к своему месту и затягиваю ремни. Поверхность Энцелада за окном напрыгивает на нас снизу. Меня вжимает в кресло и начинает бросать в стороны — это парсер выбирает ровную площадку на скалах. В салоне опять поднимается гул и визг. Все окна застилает грязно-белой метелью, за плотными тучами пыли и снега ничего не видно. Автобус мелко дрожит. Ну, кажется, уже немного…