Тонкая линия - [43]

– Миновали наконец Константиновскую батарею, англичанин струсил, отрубил буксир и уходит! – обнадежила офицеров Сашенька.

– Стрелять не стреляют еще?

– Нет пока, ой, Сережа, там в море еще пароходы, недалеко, против солнца их было плохо видно! Один, два…шесть… Надо упредить не то побьют ведь наших?

Доигрались, мелькнуло в голове у Сашки, как там у Высоцкого: "Их восемь нас двое"… Не раздумывая он толкнул Машу к Лихачеву, пусть позаботится о девочках и кинулся бегом вниз. По дороге, проталкиваясь через прибывающую публику он дважды наступил на подол разряженным барыням и с трудом увернулся от трости в руках господина во фраке, а уж какой изысканной бранью его не наградили, но не до этого, личные обиды пока в стороне. Надо быстрее добраться до телефона в конторе, две недели назад они провели местную линию до штаба, предполагалось установить телеграфные аппараты, но не нашлось телеграфистов, у Петровича лишних нет, а штабные своих не имеют. Вот тогда то он и предложил использовать новинку – телефон, народ быстро освоился с новым средством связи и теперь если приходила телеграмма, то звонили и курьер прибегал. Правда в последнее время дежурные офицеры чаще просили зачитать часть текста, и если не срочное сообщение, то забирали в конце дня. К счастью в штабе к аппарату подошел кто-то из старших офицеров, и сразу же последовал приказ вернуть пароходы немедленно. Сашка кинулся наверх, чудеса, теперь народ движется в обратную сторону, что случилось? На смотровой площадке, когда он туда добрался, уже дублировали сигнал полученный с городского оптического телеграфа, жаждущая крови и зрелищ толпа исчезла, остались только несколько армейских офицеров, между которыми выделялся, уже знакомый ранее Александру, полковник Хрущов, маленький плотный, круглолицый пожилой уже человек, но, как тут говорят, с "орлиным взором".

– Саш они как начали, стрелять, а он как кинет ведро, бах! Тетки в обморок падают! – Мария спешит сообщить ему о пришедших событиях, мичман и флаг-офицер улыбаются, а вот полковник в отдалении напротив печален, неужели понял, что всех нас ждет… Сашка только и успел подхватить девочку, изображая все в лицах, Маша хотела показать и как там женский пол имитирует обморок. Додумались они, мичмана, как только стрельба с пароходов началась, Лихачев крикнул изо всех сил "Берегись, бомба!", а его соратник швырнул бадейку в скат крыши, бухнуло хорошо, словно и в самом деле снаряд в здание попал. После этого осталось вежливо предложить почтенной публике проследовать в безопасное место, задержались только те, кто сумел заценить шутку.

– Саш ты зачем веревку с собой принес? – Машенька подала ему жалкий затоптанный десятками ног моточек.

– Хотел телефон сюда поднять, чтоб не бегать матросам каждый раз на телеграф вниз, надо измерить, сколько провода потребно и прикинуть куда устанавливать, – Он осмотрелся, вокруг все пришло в норму, вернулись отставники и смотритель телескопа, а в уголке Лихачев с Сашенькой что-то там вдали рассматривают, ладно не будем мешать родственным душам. Пора заняться делом.

– Маша бери кончик бечевки и иди к флагштоку.

– А поговорить потом с адмиралом по телефону дашь?

* * *

Осеннее солнце греет, но не обжигает, утратило уже силу лета. Песок медленно течет между пальцами, дрянь тут песочек, мелкие камешки и комочки глины попадаются постоянно, золотым не назовешь. Но девчонкам все равно, в нескольких шага от растянувшегося на земле Сашки, они возводят из этого материала какое-то странное сооружение. Работают с душой, Мария даже кончик языка прикусила, так это занятие ее увлекло. Но лица наших тружениц ему не видны, пред глазами мелькают совсем другие части тела. Как бы их назвать поприличнее, попка – это как то по детски, задница – слишком грубо, афедрон, нет с поправкой на возраст афедрончик, самое то. Александр удивился, почему сегодня всякая древнегреческая хрень в голову лезет, где это привязалось, бывает же такое, словно мотивчик какой-нибудь глупой песни. Вероятно, это от штабс-капитана Романова досталось, он только что из Англии вернулся, проездом похоже на земле Эллады побывал и с тех пор у него все сплошь Гефесты, Гераклы, Парисы, Аполлоны, Афродиты, Артемиды и так далее.

Но наши красотки стараются, крутят своими афедрончиками, словно хотят соблазнить его, вездесущая память подсказывает, что в этой идиллической картине не хватает, загар у них ровный не испорченный цензурой купальников, маленькие дикарки. Снова подступают воспоминания, словно лежит он так же на "диком пляже" рядом со своей последней спутницей жизни, та еще стерва была, и в семи шагах девчонка что-то лепит из песка, как и его мелкие подружки сегодня. Смешной треугольник на коже словно стрелка указывает направление, чего только… Тьфу что за мысли одолевают! Интересно у Марии это загар или она просто "шоколадка", от матушки досталось вместе с глазами? Посмотреть бы через пару лет побелеет или все такой же будет? И Сашка не выдержал, еще немного, и пожалуй придется ему давать справку девицам об некоторым анатомических особенностях мужского тела, а нельзя, возрастом не вышли еще. Надо по быстрее загнать этих загорелых чертовок в воду, заодно охладить свои плоть и мысли, да и время уже позднее пора возвращаться домой. Вот ведь стриптизерки, природные какие, а то вертит, томно и профессионально вертит на эстраде девица задницей у шеста, а эффект близок к нулю, несмотря на употребленный в значительном количестве коньяк, тут же разобрало почти сразу. Пока он раздумывал, как отправить сестер купаться, тащить их силой не хотелось, руки сами по себе устроили глупую шутку.