Тони и Сьюзен - [80]

Лу Бейтс посмотрел на всех, пытаясь понять, что происходит.

— Твою мать, — сказал Рэй.

Бобби Андес жестом приказал Лу сесть на кровать рядом с Рэем. Он уставился на Сьюзен:

— Что тут, вечеринка, черт возьми?

— Лесли опять меня выгнал.

Он свирепо посмотрел на Ингрид:

— Ты, что ли, ее позвала?

— Черт, где ты был, Бобби?

— Я спрашиваю, ты ее позвала?

— Она пришла, потому что всегда приходит.

— Ничего? — Голос Сьюзен был высокий и тонкий.

Тони думал: когда Бобби заметит, что они освободили Рэя от кандалов?

— Мне пришлось съездить в город, — сказал Бобби. — Пришлось самому его забрать.

— Почему ты нам не сказал?

— Я не знал. Я думал, Джордж будет на службе. Думал, Джордж его привезет. Он был крайне раздражен, потому что люди так глупы.

— Этого человека? — спросила Ингрид. — Кто это? Не надо тебе знать.

Почему кто-нибудь из тех ребят не мог его привезти?

— Они не собирались возвращаться, — сказал Бобби. Он говорил раздраженно и пренебрежительно, как разговаривают с незваными гостями.

Стоя посреди комнаты, он оглядывал собрание, его лицо было бледно и выражало отвращение.

— Господи, тошнит. — Он сел на плетеный стул. Взгляд Рэя был настороженный и любопытный. Бобби не обратил внимания на его ноги. Он заставил себя успокоиться и посмотрел на Сьюзен. Сказал: — Прошу прощения за негостеприимство, но у меня тут кое-какая полицейская работа. Я не ждал посетителей.

— Мистер полицейский… — сказал Рэй.

— Я рассчитываю, что вы сохраните увиденное в тайне. Не исключено, что потом мне придется отослать женщин в спальню, если не будет возражений.

— Мистер полицейский, можно мне в туалет?

— Вот срань.

— Ага, срань. Она самая, мистер полицейский, и уже вот-вот.

Бобби зарычал.

— Вставай, — сказал он. Он вывел Рэя в заднюю дверь. Было слышно, как они топают по листьям.

Сьюзен вопросительно посмотрела на Ингрид с Тони. Ингрид подняла брови. Лу Бейтс уставился в пол. Наконец Сьюзен повернулась к нему:

— Позвольте спросить, кто вы?

Он не ответил. Она повторила вопрос, он по-прежнему не отвечал. Тони сказал:

— Это Лу Бейтс. Второй убийца моей жены и дочери.

Лу поднял глаза и посмотрел мрачно на Тони, потом опять в пол. Сьюзен сказала:

— А-а. Я, кажется, начинаю понимать.

У Ингрид была с собой книга.

— Ты лучше почитай, — посоветовала она Сьюзен.

Вскоре вернулись Рэй с Бобби. Теперь на Рэе не было наручников. Он сел на кровать рядом с Лу, а Бобби сел на плетеный стул. Рэй посмотрел на Ингрид и радушно сказал:

— Вам нужно туда побольше освежителя. Для женщин и детей запах там не того.

— Заткнись, — сказал Бобби. Он повернулся к Сьюзен и спросил: — Так я могу вам доверять? — Он вернулся к разговору, который прервал Рэй со своей сранью.

— Кому, мне? Ну да…

— Эй, — сказал Рэй. — Это что-то незаконное. Конфиденциальность ваша сраная, это совсем не дело, мистер.

— Ха, — сказал Бобби. — О законности разволновался? — Его губы были одного цвета со щеками, он тяжело дышал и ухмылялся. — Я ж сказал, об этом не беспокойся. — Он откинулся на стуле и посмотрел на них, словно любуясь.

Тони тоже посмотрел на них — на Рэя и Лу, тех самых Рэя и Лу, схваченных из-за него, платящих за сделанное ему, так как то, что произошло прошлым летом в лесу, не кончилось тогда же, но развивается до сих пор — в таком направлении, о котором он и подумать не мог.

— Ладно, парни, — сказал Бобби.

— Эй, Лу, — сказал Рэй. — Что ты ему сказал?

— Ничего я ему не говорил.

— Он говорит, ты дал на меня показания по убийству жены и дочери этого парня.

— Бля, слушай, мне он так про тебя сказал.

Ингрид Хейл цокнула языком. Она повернулась спиной и яростно уткнулась в свою книгу.

Рэй засмеялся, недобро:

— Кажется, он нас обдурить хотел, а?

Лу посмотрел на Бобби — негодующий, потрясенный.

— Ты же вроде как закон представляешь, слушай. Что ты нам за говно навешал?

Бобби Андес засмеялся.

— Пошел на хер, — сказал он. — Вам, ребята, есть что друг другу сказать?

— А чего говорить? Ты нам нагнал.

— Тебе должно быть стыдно, блюститель закона, — сказал Лу. В его голосе было искреннее огорчение, утрата иллюзий.

— Будет вам урок.

— Чего?

— Урок такой: все в этой комнате знают, что вы сделали, и кто на кого покажет, не имеет ни вот столечко, блядь, значения. Мне насрать, что вы скажете или не скажете.

Никто ничего не сказал.

— Я знаю. Вот все, что мне надо. Ясно?

Рэй сказал:

— Тогда что мы тут делаем?

— То и делаете.

— Что?

— Потому что я знаю, что вы сделали.

— Не понимаю.

— Поймешь. Мне терять нечего. Имей в виду.

— Ты нам угрожаешь?

Бобби Андес снова засмеялся. Смех был хворый, придушенный и мерзкий.

— Я умираю от рака, но вы у меня помрете раньше.

— Нечего на нас отыгрываться, слушай.

— Сейчас мы устроим вечеринку.

Было видно, что Рэю не по себе, явно не по себе.

— Слушай, ты смотри, — сказал он.

— Вот что я вам скажу, маленькие. Ты думал, Рэй, что выкрутился и теперь свободен, но посмотри-ка на себя. Вот он ты где. Бывает ведь. Хосспади, не завидую я тебе. — Бобби Андес согнулся, как будто у него скрутило живот. — Вы еще пожалеете, что пристали к человеку с его женщинами в машине. Вам может захотеться умереть, ребята. Вы, так сказать, как бы отбросы, знаете ли, от вас, так сказать, несет. Скунсы, да, вот вы кто. Не сказать, чтоб живые скунсы, скорее как бы дохлые скунсы. — Его все кривило и кривило.