Томительный смех - [30]

– Как же так, почему не было сплетен о том, как она умерла? – спросила Лорен, нахмурившись.

Она вспомнила, что все местные газеты сообщили о смерти Элинор, но все, о чем там было написано, сводилось к несчастному случаю, который произошел около каньона Нильса, и, как писалось в газетах, виноваты в этом были неисправные тормоза. Роберту удалось избежать скандала.

– И он так никогда и не рассказал детям правды об их матери, – заметила тихо Лорен.

К этому времени они были в гостиной. Кэтрин медленно опустилась на кушетку и подняла ноги на стул, набрасывая на них вязаный шерстяной плед, который она принесла с собой. Она подложила себе под спину диванные подушки и сказала:

– Вот почему они затаили такую злобу на твою сестру. Они были еще маленькими, когда умерла их мать, поэтому знают только то, что Роберт рассказал им о ней. Бедняга, он хотел только, чтобы дети любили Элинор, и несколько перестарался. А теперь они убеждены, что Элинор была прекрасной матерью. Они противятся попыткам Джин полюбить их, так как убеждены, что она хочет занять место Элинор в их сердцах.

– Джин слишком усердно старается, – сказала Лорен, и вдруг вся ее обида на детей Хантеров вновь всплыла на поверхность. – Будь я на ее месте, я бы…

– Ничего подобного, – перебила ее Кэтрин. – На самом же деле ты старалась бы приложить все усилия, как и Джин, лишь бы вернуть их на правильную дорогу в жизни.

– Может быть, – неохотно уступила Лорен. – Но я бы не вынесла всего того, что терпит от них Джин.

В глазах Кэтрин появилась нежная снисходительность и улыбка.

– Как странно это, но мы не можем понять поступков других людей до тех пор, пока сами не столкнемся с подобными же проблемами.

Таким образом, Кэтрин дала Лорен понять, что та судит сестру слишком категорично.

– Я думаю, что ты права, – согласилась Лорен, смущенно улыбаясь, и направилась к кушетке, чтобы усесться на подлокотник лицом к бабушке. – Но очень тяжело видеть, как старается Джин, лишь бы только угодить этим сорванцам. Ведь они никогда этого не оценят.

– О, они изменятся к лучшему, – пообещала Кэтрин с уверенностью учительницы, проработавшей двадцать дет в средней школе, и человека, имеющего опыт воспитания своих собственных четверых бойких, задиристых и очень независимых детей.

– Надеюсь на это ради Джин.

Лорен нагнулась, сняла сандалии, вздохнула с большим облегчением и отшвырнула их подальше. Она спрятала ноги под плед и шаловливо пощекотала ступни бабушки, засмеявшись, когда Кэтрин отдернула ноги в сторону.

– Для посетителей уже слишком поздно, не так ли? – спросила Кэтрин, когда раздался стук в парадную дверь.

Слишком поздно. Лорен вскочила и зашлепала через комнату к двери, при этом ее сердце билось тревожно; в нем смешались мрачное предчувствие и ожидание чего-то. Она надеялась, что Коулби решил зайти к ней, и в то же самое время она боялась, что какая-то опасность поджидает ее по другую сторону двери.

– Кто там? – спросила Лорен с напускной храбростью.

Она бросила взгляд через плечо на Кэтрин. Чего бы ей это ни стоило, она не должна показывать бабушке, что ей страшно.

– Откройте дверь. Лори.

Язык заплетался, но голос явно принадлежат Коулби. Лорен была в растерянности: она хотела улыбнуться, потому что это был он, и нахмуриться, потому что сильно подозревала, что Коулби пьян. Лорен очень осторожно приоткрыла дверь. Она бы не хотела, чтобы бабушка увидела его впервые в тот момент, когда тот был не в лучшем виде.

– Привет, – сказала она, широко расплывшись в улыбке, настолько приветливо, насколько могла это сделать в подобных обстоятельствах.

– Здрасьте, – ответил он, покачнувшись назад. – Вы.., обе очень красивые, – добавил он, засмеявшись.

Обе? Поскольку Коулби не мог увидеть бабушку с крыльца, то у него, по-видимому, двоилось в глазах. «Великолепно!» – подумала Лорен сердито.

– Вы, кажется, навеселе, не так ли? Коулби был не настолько пьян, чтобы не заметить сарказма в ее голосе. Его здоровые белые зубы сверкнули в темноте, когда улыбнулся.

– Вы у меня почему-то двоитесь, – согласился Коулби и без предупреждения его рука обхватила Лорен за талию, и он притянул ее к себе.

Она отпустила дверь и быстро выставила обе руки, чтобы удержать Коулби на расстоянии.

– Сейчас уже поздно, – сказала Лорен, отчаянно пытаясь сдержать себя. – Нам завтра обоим работать.

Она уперлась руками ему в грудь и боролась со сладостным ощущением шелковистости рубашки, которая обтягивала его широкую грудь, теплоты кожи под этой рубашкой и здорового, равномерного биения его сердца.

– Еще н-н-не поздно, – возразил Коулби заплетающимся языком, очень крепко держась за Лорен.

Он наклонился к ней, и инстинктивно Лорен отпрянула. Коулби ее не отпустил.

– Вы пьяны! – прошипела она и почувствовала отвращение, когда он засмеялся.

– Н-н-немножко.

Он поднял свободную руку и попытался показать ей, насколько немножко он был пьян. Проблема была в том, что он раскачивался и не мог удержать хоть какое-нибудь расстояние между ними. Это позабавило его настолько, что он снова рассмеялся.

Желая только одного – чтобы Коулби замолчал, Лорен быстро прикрыла ему рот своей рукой. Это была ее ошибка, как вскоре выяснилось. Ее охватила трепетная дрожь, когда этот демон приласкал ее ладошку кончиком языка. Ее словно обожгло. Лорен отдернула руку и стояла, уставившись на Коулби, учащенно дыша, с раскрасневшимся лицом.