Томас Мюнцер - [11]

И в то время как в широких кругах бюргерском реформации выступление Лютера в Вормсе рисовалось актом высокого героизма, Мюнцер ясно понимал, что реформатор хитро использовал непримиримые противоречия в лагере правящих классов, что цена его героизма была невысока. Позднее он писал Лютеру с едкой насмешкой: «Твоя невообразимо глупая похвальба своим геройским поведением в Вормсе просто уморительна; благодари немецкое дворянство, которое ты помазал медом по губам, так как оно мечтало, что проповедью своею ты доставишь ему богемские подарки[5], монастыри и их имения, которые теперь ты обещаешь князьям. Если бы в Вормсе ты стал колебаться, то дворяне скорей закололи бы тебя, чем выпустили бы невредимым; это знает всякий».

Действительно, в среде дворянства Лютер имел ярых защитников. Когда в 1521 году на сейме в Вормсе враги Лютера намеревались немедленно схватить его, несмотря на данные ему охранные грамоты, [ыцарь Ульрих фон Гуттен велел прибить на стене об’явление, что 400 рыцарей и 8000 крестьян поклялись защищать Лютера. Об’явление заканчивалось грозным возгласом: «Башмак, башмак, башмак!», напоминавшим о недавних страшных крестьянских восстаниях.

Лютер боролся за церковную реформу в интересах зарождающейся буржуазии и абсолютной власти государства феодалов-крепостников, а Мюнцер стремился к реформе церкви во имя интересов угнетенного народа. Поэтому Мюнцер сближается с цвиккаускими анабаптистами и поддерживает их. В учении и борьбе анабаптистов с городским советом Мюнцер видит начатки движения эксплоатируемого народа против римской церкви и ее защитников. Мюнцер в это время пока еще направлял свои удары почти исключительно против попов.

Мирное развитие становилось идеалом Лютера, и он писал Гуттену: «Я не хотел бы, чтобы евангелие проповедывалось насилием и пролитием крови. Слово победило мир, благодаря слову сохранилась церковь. Словом же она и возродится, а антихрист, как он добился своего без насилия, без насилия и падет».

С каждым часом Мюнцер убеждался, что создание новой церкви, соответствующей интересам крестьянско-плебейских масс, возможно только в результате насильственного переворота.

Связь Мюнцера с революционными городскими элементами и его покровительство секте Шторха выступали все яснее и яснее. Источник того времени сообщает: «Магистр Томас предпочитает подмастерьев, в особенности одного, по имени Николай Шторх. Он очень превозносит его с кафедры и ставит выше всех священников, как будто это единственный человек, хорошо знающий писание и глубоко проникший в его дух. При этом магистр Томас хвастался также, будто он хорошо знает, что на Шторхе почиет дух святой. Вследствие этого Шторх позволил себе начать при Томасе тайную цроповедь, как это бывает обыкновенно у беггардов, которые предлагают проповедывать какому-нибудь сапожнику или портному. Итак, Шторх был выдвинут магистром Томасом, и он с кафедры признал законным, что нашими прелатами и священниками должны делаться миряне и они же должны принимать исповедь. Отсюда возникла и получила известность секта шторхианцев, и секта эта так разрослась в народе, что говорили открыто, будто она составила заговор и назначила двенадцать апостолов и семьдесят два ученика».

Своей борьбой с католическим духовенством Мюнцер нажил много врагов. С течением времени фронт его противников расширился, потому что он выступил и против приверженца Лютера проповедника церкви св. Марии Иоанна Вильденау из Эгера. Это был спор между церковью св. Екатерины, которую возглавлял Мюнцер и которую посещала беднота, и церковью богачей. Но спор шел в плоскости религиозных разногласий. Современники свидетельствуют, что победителем из этого столкновения вышел Мюнцер. Победа эта еще больше усилила недовольство Мюнцером со стороны городских властей. Покровительство же перекрещенцам окончательно дискредитировало Мюнцера в глазах городского совета и богатых, влиятельных бюргеров.

Магистрат запретил перекрещенцам проповедывать в городе, и они устраивали тайные сборища. Мюнцер открыто выступал против этого запрещения.

Власти искали малейшего повода для того, чтобы освободиться от беспокойного проповедника и анабаптистов. Бунт ткачей в конце 1521 года явился удобным моментом для расправы. Восстание было быстро подавлено Советом. Пятьдесят пять подмастерьев были заключены в тюрьму. Главари секты бежали. За соучастие в бунте Мюнцера изгнали из города.

Мюнцер отрицал свое участие в цвиккауском бунте, но трудно сказать, насколько он был искренен в этом. Если он и не возбуждал ткацких подмастерьев к восстанию, все же есть прямое основание утверждать, что сочувствие его было на стороне бунтовщиков.

От Лютера стали отходить и другие последователи реформации. Недавний лютеровский соратник Карлштадт утверждал, что всякий волен проповедывать слово божие, и «сам ходил по лавкам и мастерским и беседовал с рабочими о взглядах их на священное писание». Карлштадт поднял в Виттенберге борьбу против почитания икон и добился введения некоторых изменений в богослужении, склонив к этому университет и магистрат. Под его влиянием совет выступил против нищенствующих монахов и даже написал миноритскому монастырю, что нищих больше не должно быть. Для этого молодым монахам нужно выучиться какому-нибудь ремеслу, а старым — служить сидельцами в больницах. В городе начинались волнения.