Томас М. Диш - [4]

— Бывали у меня и другого рода совместные работы. Вместе с композиторами, например — над небольшим мюзиклом и оперой. Это было здорово! Мне и для кино писать нравится. Другие жалуются на ужасные отношения с режиссерами, однако если режиссер достоин восхищения, то такого просто быть не может. А если нет — зачем же с ним работать? Конечно, с ранними романами в этом смысле без трудностей не обошлось. Что же касается юморесок — то, по-моему, гораздо лучше отдать свое вдохновение Сэтедэй Найт Лайф, чем юмористическим страничкам в журналах.

Круг людей, с которыми работал Диш, полностью отражает все разнообразие жанров, в которых он пробовал свой талант.

— Я стремлюсь поработать над самыми разными задачами. Хочется писать либретто для опер, вообще попробовать по возможности все жанры. Я написал множество стихов, да и сейчас поэзии не бросаю. А наряду с фантастическими романами собираюсь разрабатывать исторические и современные темы.

Я спрашиваю, не боится ли Диш слишком уж смутить умы издателей — они ведь, как правило, просто счастливы, если могут наклеить на автора определенный ярлык.

— Да, издателям гораздо спокойнее, когда автор в этом смысле полностью отдается на их милость. Они предпочитают вогнать писателя в определенные рамки. А почему? Скажем, фантаст вдруг начинает писать то, что не приходится издателям по вкусу. Тогда они могут сказать, что ему следует работать над тем, что ему удается, и писать книги, которые, как прежде, будут пользоваться успехом. Если автор неукоснительно придерживается определенного жанра, то его редактор всегда может диктовать ему законы этого жанра. Писателей слишком долго вынуждали обуздывать свое вдохновение. В результате — тоскливейшее однообразие завязок, сюжетных линий и характеров.

Поскольку Диш умудрился избежать стандартизации, то вполне естественно возникает вопрос: что важнее для него в первую очередь — признание со стороны поклонников фантастики, либо — других читателей?

— По-моему, любой фантаст предпочел бы успех в «большом мире» успеху в «малом». Он лучше вознаграждается. Нет, не только в денежном выражении, но — признанием читателей. Если для тебя кое-что значит одобрение твоих коллег, то всеобщее одобрение должно значить еще больше. Проблемы, которые хочется затронуть, критики, которым надеешься угодить, далеко не все это находится внутри жанра фантастики. На самом деле — «большое жюри» к нему как раз и не относится.

Я спрашиваю: был ли самый знаменитый роман Диша — Лагерь для концентрации — попыткой добиться признания широкого круга читателей?

— Лагерь для концентрации был романом фантастическим; он не настолько самодостаточен, чтоб выйти за рамки жанра. Он не представляет собой огромного достижения в литературе, Можно отнести его к остросюжетным романам на стыке жанров — некая часть фантастики контрабандой пробирается под этой маской в реальный мир — однако, по-моему, широкая публика гораздо болезненнее воспринимает всякого рода «взрывные эффекты», тогда как для любителей фантастики они — неотъемлемый атрибут жанра. Взять хотя бы такой роман, как Человек без лица Бестера; его в свое время назвали «пиротехническим». Между тем, «пиротехника» — это неотъемлемая часть фантастической эстетики: именно на достижение такого эффекта и был нацелен Лагерь для концентрации. В Америке мой роман не привлек особого внимания, послужив лишь предметом ворчливого негодования со стороны нескольких критиканов от фантастики. Мои «предостережения» никогда не пользовались большим успехом; к тому же тогда я был не более чем молодой автор, пробивающий себе дорогу, а потому книга, подобно многим другим, прошла незамеченной. Но это еще не худший вариант. Ведь достигнутый однажды успех у публики не слишком полезен: появляется соблазн вновь достичь его тем же путем. Если бы я, поддавшись такому соблазну, написал еще одну книгу по схеме Лагеря для концентрации, это здорово повредило бы моей репутации — пусть даже и в собственных глазах. Иногда мне хочется написать что-либо гораздо более серьезное и наполненное душевными муками.

Но и Лагерь для концентрации, как говорит Диш, содержал в себе достаточно серьезности и душевных мук. Это — дневник человека, лишенного свободы и получившего дозу препарата, повышающего уровень интеллекта. К несчастью, побочный эффект препарата таков, что пациенту остается жить всего-навсего несколько месяцев, В этой книге воплощены два замысла Томаса Диша: во-первых, это дневник человека, знающего о близкой, неотвратимой смерти, а во-вторых, дневник человека, чей интеллект поднялся до нечеловеческого уровня. В каком-то смысле этой книгой автор подверг испытанию и самого себя — анализируя желание героя повысить уровень своего интеллекта, Диш дает оценку и собственному уму, превращая эту оценку в этакий своеобразный фетиш.

Работая над Лагерем для концентрации, он решил однажды поговорить по душам с Майклом Муркоком (об этом мне рассказывал сам Муркок), сказав ему: «Я пишу книгу о самом сокровенном желании человека». На что Муркок якобы ответил: «Ух ты? Значит, про слонов?» — «Нет. О том, как стать умное». — «А-а, — сказал Муркок. — А вот я всегда больше всего хотел стать слоном…»