Тома-Ягненок - [8]

Мало-помалу, в продолжение этой речи, кровь отливала со щек Тома Трюбле. И Тома Трюбле, побагровевший было от мужественной ярости, стал теперь мертвенно-бледным, таким бледным, каким его сделали недавние раны, — еще бледнее, пожалуй; он даже позеленел, — до такой степени, что Даникан, не перестававший за ним наблюдать, скоро решил, что вместо отхлынувшей крови теперь уже только желчь и прочая ядовитая влага бешено струятся по жилам у Тома. И тогда, смело открыв все свои карты, как ему было свойственно, Готье Даникан, господин де Клодоре, судовладелец из Сен-Мало, разом оборвал свое многословие и, встав во весь рост, положил широкую свою ладонь на плечо корсара Тома Трюбле.

— Товарищ! — сказал он. — Поговорили и довольно! Твой Граве, его «Галантная»и Франсуа Кентен — все это для тебя не годится. Мне думается, я прав? Другие люди, другие предложения тебе больше подойдут, я уверен. Что скажешь?

Сделавшись сразу спокойным и внимательным, Тома Трюбле взглянул на Даникана.

— Да! — продолжал кавалер. — Закончу: другие люди — это я, другие предложения — это мой фрегат «Горностай». Брось ты своего скрягу и переходи ко мне! Такие ребята, как ты, мне нужны. А такие арматоры, как я, нужны тебе.

Он посмотрел прямо в глаза корсару и усмехнулся в свой длинный ус, подстриженный по моде последнего царствования, заметив, что Тома Трюбле, только что полный ярости и плохо владевший собой, все же, как только понадобилось обсудить важное дело, разом обрел свою осторожность, свой здравый смысл и даже свою полунормандскую хитрость.

— Как сказать! — произнес он спокойным и ясным голосом. — Господин кавалер, вы, конечно, оказываете мне большую честь. Я не стану отрицать разницы между вашим «Горностаем»и «Галантной» Жюльена Граве. Договоримся, однако же, если угодно, потому что всегда следует договориться. Прежде всего: что именно вы мне предлагаете?

Даникан опустил на стол сжатый кулак.

— Я предлагаю, — сказал он, — тебе, Тома Трюбле, бывшему боцману «Большой Тифены», что на службе у Жюльена Граве, перейти на службу ко мне, Готье Даникану, капитаном, с правом на двенадцать частей, и хозяином, вслед за Богом, моего фрегата «Горностай», вооруженного для крейсерства; каковой фрегат, в девяносто футов по длине киля, несет двенадцать восемнадцатифунтовых орудий и сто человек команды.

Тома Трюбле тоже встал. Он посмотрел на своего отца Мало, потом на свою мать Перрину. После чего снова повернулся к кавалеру Даникану.

— Слово крепкое? — коротко спросил он.

— Крепкое, — молвил Даникан. — И в доказательство, — вот тебе моя рука, которая стоит клятвы. Теперь, все решено, и Бог нам на помощь! Если хочешь, — по рукам, не хочешь, — не надо. Ни то, ни другое нас не поссорит.

— Пресвятая Дева Больших Ворот! — сказал Тома Трюбле, — по рукам!

Со всей силой хлопнул он по протянутой руке.

V

— Капитан, — произнес кавалер Даникан, — капитан, слушай и запомни то, что я тебе скажу, так как у нас, начиная с завтрашнего дня, больше не будет времени вволю поболтать: я хочу, чтобы наш «Горностай» был в воскресенье готов к походу. Сосчитай по пальцам: у тебя четыре дня в распоряжении.

Тома Трюбле прикинул на пальцах и покачал головой.

— Как далеко подвинулось вооружение?

— Все готово, и фрегат мог бы поднять якорь с первым же приливом, если бы мне заблагорассудилось. Твой помощник разворачивался как мог. А он человек с большими возможностями, — это Луи Геноле, сын кузнеца, что кует решетки. Ты его знаешь Тома. Он тебя тоже знает, любит тебя и готов тебе повиноваться.

Старый Мало удивленно поднял голову и посмотрел на судовладельца.

— Луи Геноле? — спросил он. — Маленький Луи помощником? Не слишком ли он молод?

Но Даникан ударил ладонью по эфесу шпаги, продолжавшей лежать на дубовом столе, и шпага издала воинственный звук.

— Молод? — произнес он. — Молод? Ну, конечно, кум! Слава Богу, что он молод. Потому что судьба — все равно, что гулящая девка, и только молодые умеют ей вовремя задрать юбку. Эх, Мало Трюбле! Не думаешь ли ты взаправду, что нужны седые бороды, чтобы ходить по волнам, и что только умудренная старость способна на воинские безумства, которые множат наше богатство? Ну, нет! Твой сын и сын. Геноле — вот кто мне нужны! И кроме нескольких старых морских волков, которым нипочем взять горошинку с нок-реи в непогоду, мне не надо людей старше этих молодцов на моем «Горностае», потому что когда мой «Горностай», закончив компанию, вернется в Сон-Мало, он должен быть доверху набит золотом!

Снова ударил он по эфесу своей шпаги и, посмотрев в глаза корсару, снова улыбнулся от удовольствия; глаза эти, словно заранее отражая блеск обещанной добычи, пылали рвением и алчностью.

— Итак, — продолжал кавалер, — докончим наш разговор. Фрегат в полной готовности, способен на любую работу; команда набрана, и ты будешь ею доволен. Впрочем, если тебе на борту что-нибудь окажется не по душе, то у тебя четыре дня в распоряжении, и ты двадцать раз успеешь все перегрузить и все перевернуть. Делай по-своему, это тебя касается. Клянусь Богом, ты хозяин на своем судне Но смотри, чтобы в воскресенье, с утренним приливом, все были на своих местах Тот трус, который отрекается!