Том шестой. Выпуск II - [16]

– Разрешите еще один щекотливый вопрос, мистер Джефферсон, – сказал Мэлчетт. – Нам важно установить все детали. Принимая участие в будущности девушки, вы, вероятно, собирались обеспечить ее материально? Это уже оформлено?

– Смысл вопроса слишком прозрачен. Вы хотите знать, была ли смерть Руби кому-то выгодна? Нет, никому. Формальности только улаживались, и никаких бумаг я еще не подписал.

Мэлчетт раздумчиво произнес:

– И если бы с вами случилось несчастье… – Он вопросительно взглянул на Джефферсона.

Конвей и на этот раз понял намек. Сказал со вздохом:

– Но почему что-то должно случиться? Я калека, но в остальном абсолютно здоров. Правда, врачи последнее время принимают похоронный вид и советуют всего остерегаться: никаких эмоций, никакого утомления… Бог мой, я же вынослив как лошадь. Конечно, злой рок существует, я в этом убедился, увы. В наш век автомобильных аварий внезапная смерть способна настигнуть каждого. Приходится быть предусмотрительным, и десять дней назад я составил новое завещание.

– Вот как! – Харпер подался вперед.

– После моей смерти пятьдесят тысяч фунтов помещались в банк на имя мисс Кин. До совершеннолетия ей выплачивали бы проценты, затем капитал переходит к ней полностью.

Начальник полиции и главный констебль изумленно переглянулись.

– Но ведь это огромная сумма!

– Согласен.

– И вы завещали целое состояние девушке, которую знали едва месяц?

Синие глаза Джефферсона гневно потемнели.

– Неужели надо повторять одно и то же? Я лишен близких. Никаких племянников, никаких двоюродных братьев. Чем оставлять все безликому благотворительному обществу, предпочитаю, чтобы моим состоянием пользовался приятный мне человек. Сказка о Золушке, которая в одну ночь превращается в принцессу! – Он усмехнулся. – Только вместо крестной матери-феи был бы крестный отец. Эти деньги мои, я их заработал.

– Вы сделали и другие распоряжения? – спросил Мэлчетт.

– Разумеется. Некоторую сумму я оставляю Эдуарду, камердинеру. Остаток поровну делится между Марком и Адди.

– Простите, как велик этот остаток?

– Не очень. Затрудняюсь назвать точную цифру: акции все время колеблются. Думаю, что за вычетом налога на наследство и других расходов наберется около десяти тысяч фунтов.

– Ясно.

– Но я вовсе никого не лишаю наследства! Я ведь вам уже сказал, что разделил состояние между детьми, а сам удовольствовался весьма скромной суммой. После трагической катастрофы, чтобы отвлечь себя и занять ум, я погрузился в финансовые операции. В моем лондонском доме специальный телефон соединял спальню с кабинетом, я работал круглыми сутками! Это давало ощущение, что увечье не выбило меня полностью из седла, что я еще сопротивляюсь… – Голос звучал тише, словно он все больше уходил в себя, забыв о слушателях. – И что же? По какой-то иронии судьбы мне во всем везло! На бирже я наживался, любое предприятие имело успех. К чему ни прикасался, все обращалось в золото! Может быть, судьба решила хоть отчасти загладить свою несправедливость? – Его выразительное лицо не могло скрыть глубокого страдания. Лишь с трудом он принудил себя улыбнуться. – Теперь вы видите, что деньги, которые я предназначал Руби, мои, и только мои. Я мог с чистой совестью распорядиться ими.

Мэлчетт поспешно вставил:

– Дорогой сэр, мы же не отрицаем этого.

– Благодарю. Но разрешите теперь и мне задать несколько вопросов. Я хочу узнать об этой страшной истории более подробно. Пока что мои сведения ограничиваются тем, что бедную крошку нашли задушенной в каком-то доме, кажется, в тридцати километрах отсюда?

– Совершенно верно. В замке Госсингтон.

Джефферсон нахмурился:

– Госсингтон? Это?..

– Дом полковника Бантри.

– Бантри? Артура Бантри? Но я же с ними знаком! Мы подружились за границей много лет назад. Никогда не подозревал, что они живут по соседству. Вот так штука!

Начальник полиции поспешно вставил:

– Разве вы не видели его? Он ужинал в «Маджестике» в прошлый вторник.

– Во вторник?.. Нет, мы поздно вернулись в тот вечер. Ездили осматривать Харден-Хид и поужинали по пути.

– Руби Кин не упоминала имени Бантри? – спросил Мэлчетт.

– Никогда. Едва ли она вообще была с ним знакома. Ее круг ограничивался людьми из театрального мира. – Джефферсон помолчал. – А что говорит сам Бантри по этому поводу?

– Полное недоумение! Вчера вечером он был на собрании консерваторов, а труп обнаружили только утром. Он утверждает, что никогда не видел эту девушку живой.

– Фантастика, – пробормотал Джефферсон.

Харпер деликатно кашлянул:

– У вас нет подозрений, кто виновник преступления?

– Ни малейших! – У него на лбу вздулась вена. – Это так бесчеловечно, невероятно. Трудно поверить в реальность происшедшего.

– Возможно, кто-то из ее давних приятелей? Какой-нибудь мужчина, которого она знала прежде, преследовал ее и угрожал?

– Да нет же, ничего подобного. Она рассказала бы мне. У нее никогда не было никаких романов. Это ее собственные слова.

Харпер подумал: «Она могла так говорить, но соответствовало ли это действительности?»

– Во всяком случае, Джози знала бы о тайном преследователе, – добавил, нахмурившись, Конвей. – Она-то что говорит?

– Отрицает такую возможность.