Том седьмой. Выпуск II - [9]

Он переводил взгляд с Альфреда на Лидию.

— Хорбери сказал, что ты ждешь молодую даму, — хмуро отозвался Альфред.

— И это, я вижу, вас заинтриговало. С минуты на минуту должна приехать Пилар. Я приказал послать за ней машину.

— Пилар? — резко переспросил Альфред.

— Пилар Эстравадос, дочь Дженнифер и моя внучка, — объяснил Симеон. — Интересно, как она выглядит.

— Господи, папа, — воскликнул Альфред, — ты никогда не говорил мне…

Старик ухмылялся.

— Да, я решил держать это в секрете. Попросил Чарльтона написать туда и все выяснить.

— Ты ни разу не говорил мне… — обиженно повторил Альфред.

— Это испортило бы сюрприз, — отозвался Симеон по-прежнему со злорадной ухмылкой. — Интересно посмотреть, что будет, когда в нашем доме снова появится молодежь? Я ни разу не встречался с Эстравадосом. Интересно, на кого похожа дочь — на мать или на отца?

— Ты в самом деле считаешь, что это разумно, папа? — начал Альфред. — Принимая во внимание все обстоятельства…

— Разумно, разумно. Ты слишком беспокоишься об этом, Альфред! И раньше беспокоился! А я об этом никогда не думал! Делай все, что хочешь, а потом расплачивайся за грехи — вот как надо поступать! Эта девушка — моя внучка. Единственная внучка в нашей семье! Мне безразлично, что представлял собой ее отец и чем он занимался! Она — моя плоть и кровь! И она будет жить в моем доме.

— Она будет здесь жить? — резко переспросила Лидия.

Он метнул на нее взгляд:

— Ты возражаешь?

Она покачала головой.

— Разве я имею право возражать, если вы приглашаете кого-то в ваш собственный дом? — улыбнулась она. — Просто меня беспокоит… она.

— Она? Что ты имеешь в виду?

— Будет ли она счастлива здесь?

Старик Симеон вскинул голову:

— У нее нет ни пенни. Она должна быть благодарна!

Лидия пожала плечами.

— Теперь тебе понятно, что это будет необычное Рождество? — обратился Симеон к Альфреду. — Все мои отпрыски соберутся вокруг меня. Все! А теперь отгадайте, кто еще приезжает к нам в гости, раз уж я вам почти подсказал.

Альфред смотрел на отца во все глаза.

— Я же сказал — все мои отпрыски! Не можешь отгадать? Конечно Гарри. Твой брат Гарри!

Альфред побледнел.

— Гарри… — заикаясь, произнес он. — Только по Гарри.

— Гарри собственной персоной!

— Но мы же считали, что он умер!

— А он, представь себе, жив!

— И ты пригласил его сюда? После всего, что случилось?

— Блудный сын — ты это хотел сказать? Ты прав! Мы должны приготовить ему достойную встречу. Мы должны заколоть откормленного теленка, Альфред.

— Он дурно вел себя но отношению к тебе… ко всем нам. Он…

— К чему перечислять его проступки? Их не перечесть. Но на Рождество, как ты помнишь, грехи прощаются. Встретим блудного сына тепло и радушно.

Альфред встал.

— Да, это и правда сюрприз, — пробормотал он. — Я и представить себе не мог, что Гарри когда-нибудь вернется в эти стены.

Симеон подался вперед.

— Ты никогда не любил Гарри, верно? — мягко спросил он.

— После того как он вел себя по отношению к тебе…

— Что было, то прошло, — усмехнулся Симеон. — Ведь так должно быть на Рождество, не так ли, Лидия?

Лидия тоже побледнела.

— Я вижу вы тщательно продумали нынешний праздник, — сухо заметила она:

— Я хочу, чтобы вокруг меня была вся моя семья. Хочу мира и доброжелательности. Я старик. Ты что, уже уходишь, мой дорогой?

Альфред поспешно вышел. Лидия на секунду задержалась, прежде чем последовать за ним.

— Он расстроился, — кивнул Симеон вслед удаляющемуся сыну. — Они с Гарри никогда не ладили. Гарри любил дразнить Альфреда. Говорил, что Альфред тугодум, зато действует наверняка.

Лидия шевельнула губами. Она хотела что-то сказать, но, заметив на лице старика жадное любопытство, сдержалась. Ее умение владеть собой, видела она, его расстроило. И потому позволила себе заметить только:

— Заяц и черепаха? Но ведь в конце концов состязание выигрывает черепаха.

— Не всегда, — отозвался Симеон. — Не всегда, дорогая моя Лидия.

— Извините меня, — улыбнулась Лидия. — Пойду посмотрю, как там Альфред. Он всегда расстраивается, когда слышит что-то неожиданное.

Симеон усмехнулся.

— Да, Альфред не любитель перемен. Ему по душе привычный темп жизни.

— Альфред очень предан вам, — заметила Лидия.

— Тебе это кажется странным?

— Иногда, — сухо отозвалась Лидия и вышла из комнаты.

Глядя ей вслед, Симеон тихо хмыкнул и потер ладони.

— До чего интересно! — пробормотал он. — До чего интересно! Меня ждет очень забавное Рождество.

Он с трудом поднялся и, опираясь на палку, медленно прошаркал к стоявшему в углу большому сейфу, набрал шифр, отворил дверцу и дрожащими пальцами нащупал что-то внутри.

Вытащив небольшой замшевый мешочек, он развязал его и высыпал на ладонь горсть необработанных алмазов.

— Не спешите, мои красавчики, не спешите… Вы все по-прежнему мои друзья. Отличные были тогда денечки… Отличные. Вас не будут обрабатывать и шлифовать, друзья мои. И не будете вы украшать шеи и пальцы женщин или висеть у них в ушах. Вы принадлежите мне. Мои старые друзья! Только вы да я знаем кое-что такое, чего не знают другие. Говорят, я старый я больной, но ничего, я еще поживу. Жизнь во мне еще теплится. И я не могу отказать себе в удовольствии еще разок позабавиться. Еще разок…