Том-музыкант - [8]

— Ты змей боишься! — поддразнивал её Юнус и весь изогнулся от напряжения. — Зацепил что-то! Ого, смотри!

На ладони у него лежал крошечный ежонок. Он жалобно разевал рот и пищал слабо, еле слышно.

— Юнус, Юнус, это что такое? — кричали мальчик и девочка, прыгая около него.

— Ёжик, — отвечал тот с гордостью, — разве не видите? Маленький он, есть хочет. Я сейчас ещё достану!

И тем же порядком на свет появились остальные ежата.

— Тише, Рашида, — сказал Юнус, — ты их задушишь. Понесём домой.

— Домой! Домой! — кричали дети. — Мы им молока дадим, каймаку⁹, шурпы, всего!

— Глупые вы, — засмеялся Юнус. — Их и молоком-то надо будет через тростинку поить, а вы — шурпой…

И весёлые голоса детей затихли вдали.

Ёжик Забияка вылез из-под своего укрытия и осторожно подошёл к разгромленному дому.

Разрытая земля заставила его попятиться. От всего этого пахло как-то тревожно, и странный шум, который подняли эти громадные существа, тоже не внушал доверия. Выставив острое рыльце, Забияка мелкой рысцой затрусил прочь от развалин родного дома.

Дорога была не особенно ровной: громадные брёвна, холмы и канавы, с ёжиковой точки зрения, пересекали её, и Забияка скоро измучался до смерти. Но вот на пути вдруг попалась совершенно готовая норка. Что это? Даже ёжиками запахло? И наш Забияка доверчиво сунулся в неё.

Сердитое фырканье заставило его попятиться. Не мудрено, что тут пахло ёжиками, — здесь жила их целая семья. Трое малышей присосались к брюшку матери, чавкая и захлёбываясь.

От тоски по родному дому и тёплому молоку у Забияки защемило под ложечкой. Тихонько прижавшись в уголке, он смиренно ждал, пока ежиха отфыркается и успокоится. Затем осторожно, шаг за шагом, он стал продвигаться всё ближе и ближе. Ежат было всего трое. Забиякино рыльце продвинулось между ними, и тёплое молоко полилось ему в рот. Ежиха фыркнула и затихла. А Забияка пил и пил. Раньше он никогда так остро не ощущал тепла и уюта родного угла.

На следующий день новая мать вывела всю семью на прогулку. Ежата дружно бежали за матерью, а она принюхивалась, разрывала листья и, найдя большого червяка, делила его детям по кусочку.

Ёжики быстро росли и толстели. Они уже научились добывать себе пропитание, почти не требовали материнского молока и только по привычке держались ещё вместе. Их желтовато-серые иголочки уже окрепли и могли уколоть неосторожного врага.

Раз утром они весело бежали по тропинке за матерью. Вдруг что-то длинное жёлтое пересекло им дорогу.

«Ш-ш-ш!»— раздалось шипение, да такое страшное, что ёжики, как по команде, разом свернулись в колючие клубочки.

Однако Забияке не терпелось посмотреть, что будет дальше, и он осторожно вытянул острую мордочку, готовый при малейшей тревоге свернуться обратно.

На тропинке началась страшная возня. Ежиха-мать вся ощетинилась и с сердитым хрюканьем бросилась на страшного ползучего зверя.

А тот свернулся большим жёлтым кольцом и, подняв голову кверху, с громким шипением поворачивал её во все стороны, угрожая ежихе, которая бегала вокруг него, ощетинившись и хрюкая.

Ежиха уже несколько раз бросалась на змею, но та успевала, в свою очередь, кинуться на неё. Тут ежиха сворачивалась с такой быстротой, что змея стукалась головой о её колючую спину и больно кололась. Тогда ежиха моментально высовывала голову и кусала змею за хвост или за спину.

Наконец искусанная змея так разъярилась, что, кинувшись на ежиху, обвилась вокруг неё, не обращая внимания на уколы иголок.

А ежиха, ловко вытянув голову, вцепилась змее в самую шею и перегрызла её.

Страшное шипение змеи и её быстрые движения так напугали ежат, что они сидели под кустиками травы, не смея подойти к матери.

Но её весёлое хрюканье быстро ободрило их.

Вот это был пир! Каждому досталось по большому куску жирной змеи, и ежата наелись до того, что их животики готовы были лопнуть.

Однажды ёжик Забияка нашёл на самом берегу реки превкусную лягушку и не счёл нужным поделиться с остальными. Те, не заметив его, пробежали дальше, а ёжик остался один набивать свой жадный желудок.

Вдруг раздалось громкое топанье, такое, как в тот день, когда исчезли братья Забияки. Мир потемнел вокруг него, точно наступила глубокая ночь.

— Готово, поймал, под шапкой сидит! — раздался весёлый голос.

Ёжик ничего не понял, но почувствовал, что его поднимают, и в тоске выпустил изо рта оставшуюся половину лягушки.

Опять посветлело. Он лежал в чём-то мягком, и над ним наклонились любопытные люди.

— Он как называется? — спросила тоненькая девочка и вдруг закричала: — Ой, папа, смотри, из него иголки торчат!

— Так это же ёжик, — засмеялся мальчик, повыше ростом, в синей рубашке.

Ёжик, начавший было разворачиваться, быстро свернулся обратно.

— Ты что, не знаешь, что из ежа иголки сами растут? — спросила другая девочка, толстенькая и краснощёкая.

— Вот так история! — сказал отец. — Неужели ты про ежей никогда не слыхала?

— Я и сама не знаю! — смущённо проговорила тоненькая девочка. — Нет, даже, кажется, читала, только вдруг забыла. Ой, какой смешной! Папочка, возьмём его домой, хорошо?

— Возьмём, — согласился отец. — Он у нас, кстати, мышей переловит, а то кот стал такой ленивый, что ему мыши самому скоро хвост отгрызут.