Том I: Пропавшая рукопись - [226]

Аш зашептала:

— Домашнее войско, мечи, палаши; один выход; одна женщина — безоружная…

В течение десятка лет она призывала свой Голос на помощь в тактических вопросах. Леофрик не может запретить ей задавать вопросы каменному голему, не может запретить ему отвечать ей…

А вдруг — может?

Страх заставил ее забыть о внезапном молчании в голове, когда она оказалась верхом среди пирамид и сфинксов за городом, и сейчас при воспоминании она похолодела.

Она прикусила губу и замолчала, потому что Леофрик опять заговорил, обращаясь к королю:

— Хорошо. Если вы хотите, так и будет. Но, ваше величество, обдумайте еще один довод, прежде чем выскажете свое окончательное решение. Если вы позволите ей вести войну за вас, она не убежит. Ей некуда идти.

— Я уже высказал мое — наше — решение! — резко заявил Гелимер. Потом, без особого любопытства: — Что вы этим хотите сказать: «Ей некуда идти»?

— Я хочу сказать, ваше величество, что в следующий раз она не может убежать к своему отряду. Его больше не существует. Их всех зарезали на поле под Оксоном, три недели назад. Мертвы все до единого. Нет отряда Лев Лазоревый, ей некуда бежать. Аш будет — должна быть — верна только вам.

Аш услышала слово — «зарезали». Первую секунду она могла только в растерянности пытаться сообразить, что бы это слово означало? Оно означает «убиты». Но он ведь не мог иметь в виду — «убиты»! Он, наверное, употребил не то слово. Это слово должно означать что-то другое.

В ту же долю секунды она услышала, что Годфри за ее спиной застонал от сердечной боли, и она круто развернулась и уставилась на арифа Альдерика, на Фернандо дель Гиза, на господина амира Леофрика.

Альдерик стоял, сложив руки, лицо его было бесстрастно. Ему приказали ничего мне не говорить, поэтому? Но ведь он там не был, на поле, он не мог знать, так ли это…

Фернандо был явно ошарашен.

Леофрик, похожий на испуганную сову… Его лицо, бледное под светлой бородой, тоже выражало только неопределенное напряжение.

Он борется за свою политическую жизнь, чтобы сохранить источник силы, который есть каменный голем и Фарис — и я — он что угодно скажет…

Король-калиф Гелимер сердито проговорил:

— У нас наступил холод, с тех пор как твоя безбожница-дочь отправилась на север! Мы не желаем терпеть это несчастье, это проклятие! Больше нам не надо. Кто знает, эта может устроить нам мороз, как на Крайнем Севере! Больше не надо, Леофрик! Сегодня же ее уничтожить!

…Леофрик скажет, что угодно…

Из груди Аш вырвался крик, она сама не узнавала своего голоса, не знала, что услышит в ответ:

— Что случилось с моим отрядом?

У нее жгло в груди, болело горло. Леофрик начал поворачивать к ней свое бледное лицо, люди Альдерика зашевелились по команде арифа, Гелимер снова поднялся с трона.

— Что случилось с моим отрядом?

Аш бросилась вперед.

Сзади ее обхватили медвежьи лапы Годфри, мокрой щекой он прижался к ее щеке. Двое из отделения Тиудиберта вырвали ее из рук священника, затянутые в кольчугу кулаки нанесли ей точно направленные удары по печени и почкам.

Аш хрюкнула, сложилась пополам и обвисла в их руках.

Пол закачался перед ее глазами: мелькнули грязные стебли злаков, растоптанные на мозаичном полу с изображением Медведицы и ее потомства. Слезы градом катились из глаз, из носа текли сопли; она слышала только свои вопли. Кругом шумели — как в битве.

— Что… случилось?..

Кулак в металлической рукавице ударил ее по челюсти. Она отпрянула назад; колени у нее стали как резиновые. Аш опрокинулась на спину, а над ней в высоте плыли огромные черты Лика Зеленого Христа.

Они положили ее лицом вниз на терракотовый пол.

Лежа плашмя, опираясь ладонями о холодные плитки пола, она подняла голову и уставилась на господина амира Леофрика. Ее глаза встретились с его блеклыми глазами, в которых было только слабое осуждение.

В этот момент у нее в голове наступила полная ясность, и Аш подумала, что он, скорее всего, лжет. Он мог сказать это, чтобы уговорить Гелимера оставить меня в живых. Но он мог сказать то же самое, чтобы уговорить Гелимера оставить меня в живых, потому что это правда. Откуда мне знать?

Я могу спросить. Я ЗАСТАВЛЮ Голос сказать мне!

Разбитыми распухшими губами Аш заговорила:

— Поле Оксона, двадцать первый день восьмого месяца, отряд под знаменем — Лев Лазоревый на золотом поле — каковы потери в живой силе?

Лицо Леофрика стало раздраженным:

— Назир, кляп ей в рот!

Два солдата старались сзади схватить ее за голову. Аш шлепнулась вперед, обмякла, ударилась о плитки пола плечами, локтями и коленями. За те несколько мгновений, пока они ее поднимали, расслабленную, как будто без костей, она отчаянно кричала:

— Оксон, Лазоревый Лев — каков исход битвы?

Вдруг в голове отчетливо прозвучало:

— Информация недоступна.

— Не может быть! Скажи мне! СКАЖИ!

Аш чувствовала, как ее ставят вертикально, как ее держат. С двух сторон — двое. Чья-то рука плотно зажала ей разбитый рот и расквашенный нос. Она боролась за каждый глоток воздуха, свет свечей мерк в ее глазах.

Рука, зажимавшая ее лицо, не шевелилась.

Не в состоянии дышать, не в состоянии говорить, она гневно шептала разбитыми губами в рукавицу, которая почти удушила ее: