Том I: Пропавшая рукопись - [2]

Моя теория начала складываться по мере изучения документов об Аш для моей диссертации. Мне удалось подтвердить ее, изучив рукопись «Фраксинус» в коллекции Сноухилл Мэнора в Глостершире. Кузен покойного владельца, Чарльз Вэйд, получил в наследство часть коллекции, относящуюся к шестнадцатому веку Германии, и передал ее национальному фонду в 1952 г. В сундуке и был обнаружен этот манускрипт. Подозреваю, что он пролежал там (под хитроумным секретным замком!) с самого пятнадцатого века, так никем и не прочитанный. Чарльз Вэйд едва ли догадывался о его существовании.

В любом случае, он его не читал: рукопись на средневековой латыни и старофранцузском, а он был из числа тех коллекционеров викторианской эпохи, которые получают наслаждение от приобретения и мало интересуются расшифровкой своих раритетов. Коллекции Мэнора представляют собой дивную смесь самых разнообразных предметов — часов, японских доспехов, средневековых германских мечей, фарфора и т.п. Но по крайней мере, одни глаза, кроме моих, видели рукопись. Я в этом уверен, так как на первом листе на грубой латыни кто-то нацарапал «Fraxinus me fecit» — «Меня сделала Аш». Возможно, Вам не известно, что «Аш» (то есть, дословно, «ясень») звучит на латыни как «Фраксинус». Догадываюсь также, что эта пометка относится к восемнадцатому веку.

При первом же чтении мне стало ясно, что я держу в руках совершенно новый, неизвестный до сих пор документ. Мемуары, написанные или, скорее, продиктованные самой Аш в период незадолго до ее смерти в 1477 (?) году. Почти сразу стало очевидно, что он отлично укладывается в пробелы — уверяю Вас, весьма многочисленные — общеизвестной европейской истории. Полагаю, именно открытие «Фраксинус» и подвигло Вашу фирму предпринять новое издание биографии Аш.

Содержание манускрипта может показаться на первый взгляд неправдоподобным, но следует помнить, что преувеличения, легенды, мифы, предрассудки и патриотические убеждения летописца — неизбежная часть любой средневековой хроники. Под отвалами пустой породы скрывается золото. Вы сами в этом убедитесь.

История представляет собой большой невод с удивительно крупной ячеёй, и многое ускользает из этой сети в забвение. Надеюсь, открытые мною новые материалы осветят некоторые факты, которые не укладываются в наши представления о прошлом, однако же имели место в действительности.

Нам предстоит произвести значительную переоценку наших взглядов на историю северной Европы, и историкам придется с этим смириться.

С нетерпением жду Вашего ответа.

Пирс Рэтклиф

Пролог. 1465-1467 (?). «Душа моя среди львов» note 2

1

Шрамы на лице придавали ей странную красоту.

До двух лет никто не позаботился придумать ей имя. Пока она ползала и ковыляла среди наемников, перебираясь от костра к костру, подбирая объедки, или сосала, расталкивая щенков, молоко у какой-нибудь суки, ее звали сосунком, замарашкой или попросту золой. Когда неопределенного цвета детский пушок на голове сменился светлыми пепельными волосами, «Зола» превратилось в постоянную кличку. Когда девочка научилась говорить и узнала, что слово «Аш» может означать не только золу костра, но и красивое дерево с резными серебристыми листьями, она сама стала называть себя Аш.

Аш было восемь лет, когда ее изнасиловали двое наемников.

Девственницей она, ясное дело, не была. Вся ребятня в лагере перепихивалась ночью под вонючими овчинами, а у Аш к тому времени были и постоянные дружки. Но эти двое наемников были не восьмилетки — взрослые мужики. У одного хватило порядочности напиться в стельку.

Другой был достаточно трезв, чтобы заметить, что соплячка всхлипывает. Такая неблагодарность заслуживала наказания. Он накалил острие кинжала в костре и провел ей острием по скуле от глаза к уху. Девчонка не угомонилась, так что он резанул еще раз и рассек щеку параллельно первому надрезу.

Аш взвизгнула и вырвалась у него из рук. Кровь заливала ей щеку. Девочка еще не справлялась с мечом или топором, хоть и начала уже учиться, но у нее хватило силенок поднять взведенный арбалет, брошенный кем-то на телеге, и в упор пристрелить первого насильника.

Кинжал вспорол ей другую щеку, но теперь это был честный удар, без всякого садизма. Парень бил насмерть, да только промахнулся.

Перезарядить арбалет в одиночку она не могла, но и убегать не стала, а нашарила под трупом мясной нож и воткнула его в бедро солдата, точно перерезав бедренную артерию. Он истек кровью в считанные минуты. Аш оказалась способной ученицей и помнила, куда целить.

В лагере наемников убийством никого не удивишь, но восьмилетка, уложившая двух взрослых вояк, заставила обратить на себя внимание.

Первое отчетливое воспоминание детства Аш сохранила о дне суда. Ночью прошел дождь, и под утренним солнцем от поля и перелеска поднимался пар. Косые лучи высвечивали сквозь дымку палатки, фигуры грубых вояк, котлы, телеги, козлов, прачек, шлюх, капитанов, коней и флаги. Ярко горели отрядные цвета на эмблемах и плащах. Аш смотрела на большой раздвоенный штандарт с изображением креста и зверя, вдыхала прохладный воздух раннего утра.

Бородатый мужчина присел на корточки, чтобы заговорить с ней. Она была мала ростом для своих восьми лет. Аш увидела свое лицо, отраженным в блестящих пластинах нагрудника.