Том 9. Учитель музыки - [186]

(250) …на картах погадать может. Я ему подсовывал Сведенборга… – Речь идет о гадальных картах, которые назывались «карты Сведенборга». Сведенборг Эммануил (Swedenborg Emmanuil, 1688–1772) – шведский философ-мистик. Такие карты имелись у матери Ремизова, и в детстве он многократно видел, как она гадала по ним, предсказывая судьбу (см.: Ремизов А. Гадальные карты. Волшебное / Ремизов А. Россия в письменах. М.; Берлин. 1922. Т. 1. С. 111). Впоследствии Ремизов несколько раз по памяти рисовал колоду из 37 карт. Имеется несколько идентичных комплектов его рисунков (например: РГАЛИ. Ф. 42. Оп. 1. Ед. хр. 44. 37 л.). См. воспоминания о Ремизове художницы Иды Карской «В Париже он очень увлекался Сведенборгом, и мой муж даже перевел его „Карты Сведенборга“ и помог опубликовать в одной из самых высокооплачиваемых газет – в „Фигаро“» (Карская Ида. Из бесед с В. П. Чинаевым. Публикация В. П. Чинаева и Л. С. Флейшмана / Studies in Modern Russian and Polish Culture and Bibliography. Essays in Honor of Wojciech Zalewski / Ed. by Lazar Fleishman. Stanford, 1999. С 221–222). О «картах Сведенборга» см. также в кн. «Подстриженными глазами» (Т. 8 наст. Собр. соч.).

(251) …в этом кафе под музыку…Корнетов провел свой прощальный вечер с Борисом Савинковым. – Савинков Борис Викторович (лит. псевдоним: В. Ропшин, 1879–1925) – один из лидеров эсеров, террорист, товарищ Ремизова по вологодской ссылке, вместе с писателем вступивший на литературный путь. В 1903 г. между Ремизовым и Савинковым был серьезный конфликт, связанный с борьбой за будущее одной из ссыльных – Серафимы Довгелло. Ремизов помог ей отойти от пути революционного террора, на который ее звал Савинков. Впоследствии она стала женой писателя. Подробнее см. вступ. статью и коммент. А. М. Грачевой к публикации: Письма А. М. Ремизова к П. Е. Щеголеву. Часть 1. Вологда. (1902–1903) / Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1995 год. СПб., 1999. С. 121–177). В дальнейшем дружеские отношения между Савинковым и Ремизовым возобновились. Известный террорист видел в писателе одного из своих литературных учителей. Их контакты не прекращались до последнего возвращения Савинкова в Россию в августе 1924 г. См. воспоминания Ремизова об их последнем свидании в кн. «Иверень»: «…в Париже в последнюю встречу, совсем незадолго до вашего рокового конца, когда мы сидели в нашем пустынном бистро с музыкой, и мне казалось, что у вас дрожат руки от охватившей вас мысли – я ничего не знал, что вы едете на свой суд, я только чувствовал, что в вашей судьбе настало и идет решающее» (Иверень. С. 271). О взаимоотношениях Ремизова и Савинкова см. также коммент. О. П. Раевской-Хьюз к кн. «Иверень» (Т. 8 наст. изд).

(252) А. Савинков – «рыцарь львов»? – Ремизовский некролог Савинкову, затем включенный в кн. «Иверень», имеет подзаголовок «Le tueur de lions» (фр) – «убивающий львов», отсылающий к названию главы романа-пародии А. Доде «Необычайные приключения Тартарена из Тараскона» (1872). См. подробнее: коммент. к «Иверень» (Т. 8 наст. Собр. соч.).

(253) «Петербургские трущобы» (1864–1867) – роман Вс. В. Крестовского (1839–1895).

(254) Трактирные обои – заглавие главы намекает на последнюю квартиру Ремизова на rue Boileat: «Второй этаж, квартира Ремизова направо. На двери вместо карточки абстрактный цветной рисунок. За дверью длинный пустой коридор, «трактирные» обои – цветы – и за четверть века не выцвели, веселят стену» (Кодрянская. С. 28).

(255) …ссылаясь на какого-то Михаила Андреевича… – намек на М. А. Осоргина.

(256) Дебагорий-Мокриевич Владимир Каспович (1848–1926) – видный революционный деятель 1870-х гг. С мая 1881 г. поселился за границей. В 1887–1888 гг. вместе с Бурцевым издавал журн. «Самоуправление».

(257) «Cette maison étant ~consideration» (фр.). – «Сударь, так как этот дом, к несчастью, очень звучный, могу я просить Вас постараться как можно меньше шуметь, ходить по вечерам без башмаков (конечно, кроме тех случаев, когда Вы принимаете гостей), осторожно закрывать двери и осторожно передвигать мебель? Дело в том, что мы вынуждены довольно рано вставать по утрам, и довольно часто нас будят около полуночи или часа ночи, а снова мы засыпаем с трудом. Что касается меня, я делаю все возможное, чтобы не слишком Вас беспокоить, когда я занимаюсь на скрипке; чаще всего я играю под сурдинку и время от времени меняю место. Простите наше обращение и примите, сударь, уверения в нашем почтительном уважении».

(258) «J’ai bien ~ la plus distinguée» (фр.). – «Получил Вашу записку и сожалею, что Вас беспокоят шумы, которые раздаются в этом доме, который Вы справедливо называете «звучным». Что касается меня, должен сказать, что я все время стараюсь как можно меньше шуметь. Дома я весь день хожу в тапочках и никогда не переставляю мебель, ударяя ее. Что касается дверей моей квартиры, они открыты настежь. Будучи литератором, я веду сидячий образ жизни среди книг и по природе я настолько бесшумен, насколько это возможно. // Что же делать, этот дом так построил архитектор! Так, например, когда Вы играете на скрипке – что, впрочем, нисколько мне не мешает – собака моего соседа начинает выть; более того, эта несчастная собака взяла привычку исступленно лаять каждый день, с полуночи до часа, пока ее хозяин отсутствует. Таким образом, всякое живое существо заявляет о себе шумом и только жители кладбищ хранят полное молчание. Будьте, однако, уверены, что я приложу все усилия, чтобы не доставлять Вам неудобства. Примите, сударь, мои уверения в самом искреннем уважении. // А. Корнетов».