Том 9. По экватору. Таинственный незнакомец - [18]

Шрифт
Интервал

Шляпа, зонт, пояс, платок вокруг шеи. В остальном — как мать родила. «Цивилизация», добытая каторжным трудом, слиняла в один день. Но и это свое бренное достояние он сохранит ненадолго. В сущности, лишь с одной частицей обретенной цивилизации он, возможно, не расстанется никогда: по словам миссионера, он научился сквернословить. Это — искусство, а искусство вечно, как сказал поэт.

Законы любой страны бросают свет на ее прошлое. Квинслендский закон, регулирующий торговлю трудом туземцев, — это признание. Признание того, что зло, в котором миссионеры винят работорговцев, существовало издавна, существовало в тогда, когда был издан этот закон. В своих обвинениях миссионеры идут еще дальше: они говорят, что вербовщики обходят закон, а правительственные чиновники нередко помогают им и этой, Статья тридцать первая устава вскрывает два обстоятельства: что нередки случаи, когда легковерный молодой канак, которого убедили продать на трехлетний срок свою свободу, вдруг опомнился и хочет во чти бы то ни стало избавиться от обязательства и остаться дома со своими близкими и что его насильно удерживают на вербовочном судне и заставляют выполнять контракт запугиванием и угрозами. Статьей тридцать первой подобные насильственные меры запрещены. Замов требует, чтобы канака не задерживали; а согласно другой статье, вербовщик обязан доставить его на берег, и непременно в лодке, ибо тамошние воды кишат акулами. Обращаюсь к брошюре преподобного мистера Грэя:

«Существуют «полезные советы», как удержать раскаявшегося в своем опрометчивом поступке канака. Я впервые столкнулся с торговлей рабами в 1884 году, как раз при такого рода случае. Вербовочное судно бросило якорь вдалеке от миссии, и ко мне пришли сказать, что похищено несколько юношей и родные просят меня вернуть их. Я узнал, что шестеро юношей завербовались,— сами ринулись в лодку, как сообщил мне правительственный чиновник. Все они «подписали контракт и останутся на борту», сказал чиновник. Меня заверили, что все шестеро уже достигли положенного возраста и уезжают охотно. Однако, когда я покидал судно. четверо из этих юношей поджидали меня, чтобы вернуться домой в моей лодке! Я отказал им. Тогда один прыгнул в воду, умоляя, чтобы я взял его с собой. Я обратился к правительственному чиновнику, но он посоветовал мне уезжать и предоставить судовой лодке подобрать беглеца, — к тому времени он отплыл уже на четверть мили!»

Бывает, что канак одумается, — тогда закон и миссионеры ему сочувствуют — и можно считать, что правильно: ведь он молод, неискушен и его легко сбить с толку; однако вербовщик не знает жалости. Преподобный мистер Грэй пишет:

«Капитан, много лет занимавшийся торговлей туземцами, научил меня, каким образом можно удержать раскаявшегося канака. «Когда парень прыгает за борт, мы посылаем лодку, которая должна его опередить и преградить ему путь к берегу. Если он проплыл мимо, она опять его обгоняет, и так до тех пор, пока он не выбьется из сил. Подобная уловка почти наверняка достигает цели. Измучившись, парень по доброй воле садится в лодку и покорно возвращается на судно».

Да, по-видимому, измором парня взять можно. Если бы несчастный юноша был сыном того капитана, а преследователи — туземцами, капитан бы очень удивился, увидев, как изменилась его точка зрения на эту уловку; впрочем, не в наших привычках ставить себя на место другого. А ведь в смирении этого обманутого юного дикаря есть что-то трогательное. Нужно сказать, что на языке этих торговцев «парень» — не обязательно мальчишка; это часто юноша около шестнадцати лет. Квинслендский закон позволяет достигшему этого возраста «дать согласие», хотя ни для кого не секрет, что вербовщики определяют возраст на глазок и далеко не всегда точно.

Свободный дух капитана Вауна стонет под бременем «железных ограничений». Закон и миссионеры отравили ему жизнь. Он скорбит о добрых старых временах, увы! безвозвратно ушедших. Так и видишь его слезы, так и слышишь между строк его проклятия!

«Долгое время мы имели право ловить беглецов, подписавших контракт на корабле, и сажать их под арест, но «железный» закон 1884 года положил этому конец. Теперь канак мог подписать контракт на три года, прокатиться на корабле, где его кормят и поят; без зазрения совести попрошайничать и уйти когда вздумается, если только его увеселительная прогулка не затянулась до Квинсленда»,

Преподобный мистер Грей называет этот железный закон «фарсом»: «С туземцами обращаются бесчеловечно и несправедливо как в рамках закона, так и наперекор ему. Существующие законы несправедливы и неудовлетворительны, такими они и останутся на веки вечные». В доказательство, он приводит всякие доводы, но я их не повторяю, так как они слишком пространны.

Как бы то им было, если трехгодичный курс цивилизации в Квинсленде только и дал канаку что ожерелье, зонт и явно несовершенное уменье сквернословить, то выходят, что все барыши от сделки достаются белому. Пожалуй, это можно признать убедительным аргументом в пользу того, что с торговлей туземцами надо безоговорочно покончить.

Впрочем, есть все основания полагать, что она прекратится сама по себе. Утверждают, что не пройдет и двадцати — тридцати лет, как торговля людьми исчерпает свои возможности, — на островах не останется туземцев. Квинсленд на редкость здоровое место для белых — процент смертности двенадцать на тысячу, но среди канаков смертность намного выше. По статистике 1893 года, она достигла пятидесяти двух на тысячу; и 1894 гиду (округ Маккей) —шестидесяти восьми. Особенно губительны для канака первые полгода на чужбине, пока он еще не освоился с суровым, непривычным климатом. Из тысячи вновь прибывших канаков нередко умирают сто восемьдесят, тогда как на их родине процент смертности — двенадцать на тысячу в мирное время и пятнадцать во время войны. Итак, изгнание в Квинсленд — возможность приобщиться к цивилизации, зонт и малая толика ругательств — для него в двенадцать раз смертоноснее войны. Простое христианское милосердие, простая гуманность подсказывают нам, что мы должны отправить этих людей домой и обрушить на них войну, мор, голод, — и все это будет для них менее губительно,чем «цивилизация».


Еще от автора Марк Твен
Монолог короля Леопольда в защиту его владычества в Конго

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мои часы

Маленький юмористический рассказ от всемирно известного писателя. Входит в собрание его очерков «Sketches New and Old». Перевод Павла Волкова.


Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна

Том Сойер и Гекльберри Финн, наверное, самые знаменитые мальчишки на всем белом свете — добрые и искренние, смекалистые и бесшабашные — обаятельны, как само детство, легко находят ключ к любому сердцу. Такими сотворило Тома и Гека воображение великого американского писателя Марка Твена.Помимо таких наиболее известных произведений, как «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна», в сборник вошли еще четыре повести.


Том Сойер — сыщик

Опасные и захватывающие приключения Тома Сойера и его друга Гекльберри Финна — встреча с привидением, обнаружение трупа и многое другое. Том неожиданно стал сыщиком — мальчик проявил удивительную наблюдательность и незаурядную дедукцию, что помогло не только разоблачить похитителя бриллиантов…


Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Янки из Коннектикута при дворе короля Артура

В историко-фантастическом романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» повествуется о приключениях американского мастера-оружейника, который переносится из XIX века в век VI.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.


Том 12. Из «Автобиографии». Из записных книжек 1865-1905. Избранные письма

Из 'Автобиографии'Из записных книжек 1865-1905Избранные письмаКраткая летопись жизни и творчества Марка Твена.


Том 2. Налегке

Во втором томе собрания сочинений из 12 томов 1959–1961 г.г. представлена полуавтобиографическая повесть Марка Твена «Налегке» написанная в жанре путевого очерка. Была написана в течение 1870–1871 годов и опубликована в 1872 году. В книге рассказываются события, предшествовавшие описанным в более раннем произведении Твена «Простаки за границей» (1869).После успеха «Простаков за границей» Марк Твен в 1870 году начал писать новую книгу путевых очерков о своей жизни в отдаленных областях Америки в первой половине 60-х годов XIX века.


Том 10. Рассказы. Очерки. Публицистика, 1863–1893

В десятый том собрания сочинений Марка Твена из 12 томов 1959-1961 г.г. включены избранные рассказы, фельетоны, очерки, речи, статьи и памфлеты Марка Твена, опубликованные с 1863 по 1893 год. В книгу вошло также несколько произведений писателя, напечатанных после его смерти, но написанных в течение того же тридцатилетия. В десятом томе помещен ряд произведений Марка Твена, которых не найти в собраниях его сочинений, изданных в США. Среди них два посмертно опубликованных произведения (речь «Рыцари труда» — новая династия») и рассказ «Письмо ангела-хранителя»), памфлеты «Открытое письмо коммодору Вандербильту» и «Исправленный катехизис», напечатанные Твеном в периодической печати, но не включенные до сих пор ни в один американский сборник произведений писателя, а также рассказы и очерки: «Удивительная республика Гондур», «О запахах» и др.Комментарии в сносках —  Марк Твен, А.


Том 3. Позолоченный век

В третьем томе собрания сочинений из 12 томов 1959-1961 г.г. представлен «Позолоченный век» — сатирический роман, написанный в соавторстве Марком Твеном и Чарлзом Дадли Уорнером (большая часть глав написана либо одним, либо другим автором, однако заключительные главы написаны двумя писателями совместно). Название романа представляет собой ироническое переосмысление традиционного образа золотого века.На русском языке роман Твена и Уорнера впервые опубликован в этом издании. При этом первая книга была переведена Львом Хвостенко, вторая — Норой Галь.