Том 9. По экватору. Таинственный незнакомец - [15]
В то мгновенье, когда мы пересекали Великий меридиан, в каюте третьего класса родился ребенок,— и вот извольте угадать, в какой день он родился? Медицинская сестра считает, что в воскресенье, врач говорит: во вторник. Ребенок никогда не узнает истинного дня своего рождения. Он обречен всю жизнь колебаться, не зная, какую из двух дат предпочесть, и разрешить свои сомнения ему не суждено. Такая неуверенность внесет сумятицу и непостоянство в его религиозные и политические воззрения, в его отношение к женщинам, в выбор профессии и во все остальное, подорвет его нравственные устои, сделает беднягу беспринципным и бесхарактерным и навсегда лишит возможности добиться успеха и жизни. Так думают все на корабле. Но и это еще не все, во веяном случае – не самое худшее. С нами вместе едет сказочно богатый пивовар, и всего десять дней назад он заявил, что, если ребенок родится в день его рождения, он подарит новорожденному десять тысяч долларов «на зубок». День рождения пивовара приходится на понедельник, 9 сентября!
Если бы все суда плыли в одном направлении,— я имею и виду на запад, — мир потерял бы уйму драгоценного времени: ведь на Великом меридиане все пассажиры и команды всех судов оставляют за бортом целые сутки. По счастью, не все суда плывут на запад - половина держит курс на восток, так что в конце концом ничего не теряется. Корабли, плывущие на восток, вылавливают брошенные дни и кладут их обратно в фонд мирового запаса времени; при этом они ничуть не хуже новых: соленая вода, как известно, предохраняет от порчи.
Шум ничего не доказывает. Иная курица,
снесши яйцо, кудахчет так, будто снесла маленькую планету.
Новый календарь Простофили Вильсона
Среда, 11 сентября. — Людям свойственно ошибаться в своих суждениях. При этом, как правило, выйти сухими из воды не удается, но все же бывает и наоборот. Вчера вечером за ужином собрались шотландцы, англичане, американцы, канадцы и уроженцы Австралазии — заспорили о произношении некоторых шотландских слов. Конечно, это узкая область, и все нешотландцы, за исключением одного человека, скромно молчали. Не отличаясь скромностью, я не вытерпел и ввязался в спор. Ничего я в этом вопросе не смыслю, а ввязался просто так, от нечего делать. Тогда как раз спорили о слоне трое. Один из шотландцев утверждал, что крестьяне Шотландии произносят трое, противники же уверяли, что нет — они произносят трои. Шотландцу, который был в единственном числе, приходилось туго, я я решил немного подбодрить его. В данном случае я поневоле был вполне объективен, ибо одинаково не был вооружен для борьбы что на одной, что на другой стороне. Не долго думая, я заявил, что крестьяне произносят трое, а не трои. Это суждение оказалось ошибочным. Миг изумленного и зловещего молчания, и разразилась буря. Ураган распространился с удивительной силой и в несколько минут сбил меня с ног. Я понес ужасное поражение — своего рода Ватерлоо. Казалось, мне уже не подняться, и я пожалел, что очертя голову кинулся в эту безумную авантюру. Но тут у меня мелькнула спасительная мысль — во всяком случае, стоило попытаться. Под рокот несмолкающей бури я сочинил шотландское двустишие и, не долго думая, сказал:
— Ладно, хватит доказывать. Признаю себя побежденным. Мне казалось, что я прав, и только теперь понял, что меня сбило. Во всем виноват один ваш шотландский поэт.
— Шотландский поэт! Неужели? Кто же это?
— Роберт Бернс.
Магическая сила этого имени поистине удивительна. Люди не совсем поверили мне и тем не менее были потрясены. Сперва они лишились дара речи; потом кто-то благоговейно — благоговение неизменно появляется в голосе шотландца, когда он произносит это имя, спросил:
— Робби Бернс? Что же он сказал?
Он сказал:
Детей было ровным счетом трое —
Один у груди, на коленях двое.
На этом спор кончился. Не нашлось такого богохульного, такого самонадеянного человека, который хоть единый словом возразил бы против того, что узаконил Бернс. Я нею жизнь буду чтить это великое имя за то, что оно выручило меня в такую тяжелую минуту.
Не сомневаюсь, что почти любая придуманная цитата, если ее преподнести с апломбом, введет в заблуждение кого угодно. Есть люди, которые считают лучшей политиков честность. Это предрассудок; я знаю случаи, когда видимость честности действовала во сто крат вернее.
Неуклонно плывем на юг - скатываемся все ниже и ниже по толстому пузу земного шара. Вчера вечером мы наблюдали, как Большой Ковш и Северная звезда вышла за горизонт и исчезли из нашего мира. Впрочем, не «мы», а они. Они наблюдали, — кто-то видел и сказал мне об этом. Ну и что же? Исчезли— и пусть. Эти звезды порядком намозолили мне глаза. В своем роде они вовсе не дурны, по нельзя же вечно любоваться одним и тем же. А вот Южный Крест меня всегда интересовал. Его я никогда не видел, хотя всю свою жизнь только о нем в слышал и, вполне естественно, сгорал от желания взглянуть на него. Ни одно созвездие не возбуждает так много толков. Я ничего не имею против Большого Ковша, — да и не мог бы иметь ничего против, раз он пользуется правом гражданства на небосклоне Соединенных Штатов и является их собственностью, - но почему бы ему по посторониться и не освободить место Южному Кресту? Судя по толкам, которые вызывал этот незнакомец, я представлял себе, что он один займет все небо.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Том Сойер и Гекльберри Финн, наверное, самые знаменитые мальчишки на всем белом свете — добрые и искренние, смекалистые и бесшабашные — обаятельны, как само детство, легко находят ключ к любому сердцу. Такими сотворило Тома и Гека воображение великого американского писателя Марка Твена.Помимо таких наиболее известных произведений, как «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна», в сборник вошли еще четыре повести.
Опасные и захватывающие приключения Тома Сойера и его друга Гекльберри Финна — встреча с привидением, обнаружение трупа и многое другое. Том неожиданно стал сыщиком — мальчик проявил удивительную наблюдательность и незаурядную дедукцию, что помогло не только разоблачить похитителя бриллиантов…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В историко-фантастическом романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» повествуется о приключениях американского мастера-оружейника, который переносится из XIX века в век VI.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Из 'Автобиографии'Из записных книжек 1865-1905Избранные письмаКраткая летопись жизни и творчества Марка Твена.
Во втором томе собрания сочинений из 12 томов 1959–1961 г.г. представлена полуавтобиографическая повесть Марка Твена «Налегке» написанная в жанре путевого очерка. Была написана в течение 1870–1871 годов и опубликована в 1872 году. В книге рассказываются события, предшествовавшие описанным в более раннем произведении Твена «Простаки за границей» (1869).После успеха «Простаков за границей» Марк Твен в 1870 году начал писать новую книгу путевых очерков о своей жизни в отдаленных областях Америки в первой половине 60-х годов XIX века.
В десятый том собрания сочинений Марка Твена из 12 томов 1959-1961 г.г. включены избранные рассказы, фельетоны, очерки, речи, статьи и памфлеты Марка Твена, опубликованные с 1863 по 1893 год. В книгу вошло также несколько произведений писателя, напечатанных после его смерти, но написанных в течение того же тридцатилетия. В десятом томе помещен ряд произведений Марка Твена, которых не найти в собраниях его сочинений, изданных в США. Среди них два посмертно опубликованных произведения (речь «Рыцари труда» — новая династия») и рассказ «Письмо ангела-хранителя»), памфлеты «Открытое письмо коммодору Вандербильту» и «Исправленный катехизис», напечатанные Твеном в периодической печати, но не включенные до сих пор ни в один американский сборник произведений писателя, а также рассказы и очерки: «Удивительная республика Гондур», «О запахах» и др.Комментарии в сносках — Марк Твен, А.
В третьем томе собрания сочинений из 12 томов 1959-1961 г.г. представлен «Позолоченный век» — сатирический роман, написанный в соавторстве Марком Твеном и Чарлзом Дадли Уорнером (большая часть глав написана либо одним, либо другим автором, однако заключительные главы написаны двумя писателями совместно). Название романа представляет собой ироническое переосмысление традиционного образа золотого века.На русском языке роман Твена и Уорнера впервые опубликован в этом издании. При этом первая книга была переведена Львом Хвостенко, вторая — Норой Галь.