Том 9. Наброски, конспекты, планы - [30]

Историей аравитян занимались многие ученые, хотя совершенно полной и удовлетворительной до сих пор нет. Из арабских писателей замечателен Абулфеда и Абулгарадж. Из европейских древнейший Гербелот (Восточная библиотека), известный ориенталист Гаммер, Оклай, Кардон, Мильц и др.

История северной Европы более всего разработана гениальными трудами Шлецера; Швеция имеет очень обширную историю Олофа Далина.

Сверх этих сочинений, отдельно изданных, нужно упомянуть еще о больших собраниях историй разных государств, предпринимаемых с середины XVIII столетия разными учеными обществами. Из них лучшая Гальская Всемирная история в 70 томах, а ныне издающаяся под именем Истории европейских государств (еще не оконченная).

Следует упомянуть о сочинениях, которые обнимали только некоторые явления и события средних веков. Так, например, история крестовых походов имела многих писателей, из них замечательнее Герен (О влиянии крестовых походов), Вилькен и очень любопытные арабские, византийские и западные хроники, изданные Мишо под именем Bibliothèque des croisades. Кроме того замечательны: История рыцарства Сент-Пале, История ганзейских городов Сарториуса, История инквизиции Льорента. История состояния римского права в средние веки Савиньи и др.

Третий разряд источников собственно летописи, веденные епископами, монахами, обыкновенными историками средних веков. Они большею частию находятся неизданные в рукописях в ученых архивах европейских столиц, более всего находится в Париже в Королевской библиотеке, много в Ватикане и, относительно народов славянских, в имп<ераторской> Пуб<личной> библиотеке в Петербурге и др. Были предпринимаемы попытки издать их, но полных хороших собраний доселе не было. Во Франции Гизо предпринял издание всех французских летописцев, начиная от Григория Турского и до середины XIII века; но это издание еще до сих пор не вышло. Датское общество издало несколько саг и эдд норманских, объясняющих начало северной истории.

Сверх всех указанных источников, важны для средних веков, относительно духа времени, жизни частной, сочинения, относящиеся не прямо к истории, как то: частные биографии, известия о состояниях тогдашних искусств, ремесл, наук и проч.

Сюда можно включить также создания поэтические, выражающие верно минувший быт народный: исторические баллады, народные песни, которыми особенно богата христианская Испания, Шотландия, народы славянские, народы, терпевшие большие потрясения и не имевшие гражданского образования. Сюда можно отнесть памятники и развалины времен феодальных, которых множество находится по Рейну, Дунаю, в Испании, Италии, Франции и вообще в государствах, где жизнь и начала образованности гражданской долго боролись с неукротимым невежеством.

Из университетских лекций по истории средних веков

1. Взгляд на состояние Римской империи в последнее время ее существования и на причины, произведшие разрушение ее >*

Все известные народы и земли к концу древнего мира были совокуплены в одну монархию Римскую. Ее составляли греки, сирияне, египтяне, карфагеняне, все эллинские, малоазийские и другие народы, давно утратившие свою национальность и свой прежний образ в политических потрясениях и переворотах, и народы, еще не начинавшие образованной и политической жизни, народы европейские: галлы, бритты и другие. Государства, образованные означенными нациями, находились в состоянии перезрелости и упадка; их составляли: 1) придворные, преданные интригам, неразлучным с серальным правлением государства; 2) честолюбивые и корыстолюбивые правители провинций, поступавшие с ними как с арендами; 3) люди, занятые торговлей, всемирные граждане, равнодушные к выгодам нации; 4) ученые и философы, погруженные в занятия, совершенно отвлеченные от жизни; 5) сибариты, равнодушные ко всему кроме своих чувственных наслаждений; 6) народ, почти везде находившийся в состоянии рабства под деспотизмом сатрапов, вовсе не входивший в связь государственную. Словом, ничто не обнаруживало в них прочной государственной жизни. Из таких частей составилась Римская империя. Все эти части, не имея в себе ничего целого, никакой связи, тем менее могли составить во взаимном соединении общее целое.

Нацию преобладающую составляли римляне, народ, проведший суровую воинственную жизнь, с простыми республиканскими, грубыми и мужественными доблестями, еще не имевший времени и не достигший развития жизни гражданственной. Всё, что заимствовал он у побежденных народов, было блестящее и наружное — роскошь, без утонченного образа мыслей, понятий и жизни этих народов. Он сократил свой собственный переход и, не испытав мужества, прямо из юношеского состояния перешел к старости. Отсюда жадность к богатству, к местам и почестям, доставлявшим богатство, спорящие правители провинций, консулы, сражающиеся за богатые земли и верховную власть в республике, наконец совершенная невозможность республиканской формы правления.

Управление такою империею могло быть только в руке одного и с оружием в руках. Это было осуществлено императором Августом. Осторожный и опытный, он ввел правление совершенно военное: увеличил войска, установил префектов с правом давать высший суд в городах, которые имели свою представляемость и продолжали управляться своими магистратами. Провел военные дороги, расставил войска во всех местах империи, завел четыре флота: равеннский, мизненский, понтийский и Юлиев, и таким образом облек империю в самовластное и твердое управление. Слабость, недостаток душевной твердости последующих кесарей, оглушенных приливом роскоши и страшного изобилия империи, их серальная жизнь была причиною, что образ правления Августа обратился в деспотизм. Начальники преторианского войска увидели наконец, что имеют власть низводить и свергать императоров. Императоры для утверждения своего стали употреблять два опасные средства, льстить войску и усыплять чернь зрелищами и раздачею денег. Отсюда ввелась в Рим ужасная праздность, искоренившая все правила в народе, жажда к наслаждениям настоящим, начиная от двора до низших сословий. Правители богатых провинций, восточных, африканских, европейских, думали только о своем обогащении, эгоизм сделался всеобщим, и жизнь эпикурейская стала выражением всего общества. Политеизм обессиленный, давно сокрушенный в своих началах, исполнялся только наружно. Философия лишилась практического применения к жизни, обременилась терминами, сухими изложениями и осталась в школах. Мистицизм, суеверие и даже колдовство воцарились в недре этого странно смешанного общества. Весь мир римский обратился в какое-то усыпление, жизнь, преданную настоящему, не означавшуюся никакими сильными порывами. Отнятие оружия у граждан империи отняло у них всё самочувствие и унизило дух их. Уже войска не набирались из южных изнеженных провинций, но ограничивались Галлией, Испанией и вообще северной Европой.