Том 9. Наброски, конспекты, планы - [20]

Переписчики и писцы составляли как бы особый цех в народе. А как те переписчики были монахи, иные вовсе неучены, а только что умели маракать, то и большие несообразности выходили. Трудились из эпитемии и для отпущения грехов, под строгим надзором своих начальников. Переписка была не в одних монастырях, она была, что ремесло поденщика. Как у турков, не разобравши, приписывали свое. Нигде столько не занимались переписываньем, как в России. Там многие ничего не делаю<т другого> в течение целого дня и тем только снискивают пропитание. Печатного тогда не было, не то что <теперь?>

А тот монах был правдив, писал то только, что <было>, не мудрствовал лукаво и не смотрел ни на кого. И начали последователи его раскрашивать.

После Нестора — продолжатели. Название остается всё то же: временник, Несторова летопись.

Списков ныне великое множ<ество>. Впослед<ствии> государи русские повелевали собирать их, и много их есть в Петербурге — в Академии наук, в императорской библиотеке, в московской патриаршей, у разных епископов и в монастырях, а также у других людей, особенно у знати.

Превосходит всех Патриаршеский красотою и четкостью, а после него Радзивилловский и Воскресенский.

Буквы, которыми писаны летописи, таковы, какие и теперь еще употребляются в церковной печати, а писали чернила<ми>, а большие, заглавные буквы киноварью.

Очень нужно сделать справки:

Шлец<ер> упоминает о славянском Евангелии, на котором присягали французские короли, долженствовавшем, по мнению его, быть слишком древним, к несчастию истреблено оно каннибалами в начале революции (?). Alters Beiträge^*.

Откуда взяли русские эту Библию, которая называется первым славянским перев<одом>? Острожские издатели говорят, что перевод, присланный им из Москвы, сделан был при Владимире Великом, следовательно, с лишком сто лет после Кирилла.

67. "Как зародились стихии политического существования…" >*

Как зародились стихии политического существован<ия> на юге нашего отечества, это ведомо всякому.

Как с помощию пришельцев основались и утвердились пункты будущего государ<ства>; как Киев, Чернигов, Переяслав<ль> явились главными между ними; как Владимир постоянным и долговременным правлением дал вид единства и вид государства этим землям некогда независимых племе<н>, и внес туда [веру] христианскую; как бесчисленное число его родственников и потомков правило независимо городами, строило новые и заселило мало-помалу неподвижными пунктами <всю страну… >

68. "Характер русского…" >*

Характер русского несравненно тонее и хитрее, чем жителей всей Европы. Всякий из них, несмотря на самое тонкое остроумие, даже итальянец, простодушнее. Но русский всякий, даже неумный, может так притвориться, что [проведет всякого] и дурачит другого.

69. "Вражды, войны. Битвы…" >*

Вражды, войны, битвы и замировки были семейственными между Россией и Литвой. (Князья русские ходили часто в их леса и полонили их, а литовцы, не без пожертвований сильных, противились и часто, сжег<ши> свои жилища, убегали в леса, а оттуда, выждав случая, мстили, сильно нападая на беспечного князя врасплох. См. Мстислав в 1130). Князь Роман Ростисл<авович>, князь смол<енский>, забравши в полон литовцев, населил ими деревни. «Зле, Романе, робишь, что литвином орешь». Псковским провинциям, городам и селам, сопредельным с лесами, была беда от литовских набегов. Псковитяне вторгались, полные мщения, несколько раз в их пределы, пустошили сильно их области, уводили их в плен вместе с скотом (см. Яросл<ав> Владимировичу князь новгород<ский>). История наша, начиная с 1200 г., наполнена битвами и взаимными вторжениями, отмщениями и опустошениями и уводами в плен литовцев. У Новгорода и Пскова битвы с ними становились чаще и чаще. Еще ни одного имени вождя, звонкого именем, не было слышно у литовцев. Образ их войны, очевидно, состоял из нападений хищнических толпами. Но в этих беспорядочн<ых> бранных движениях однако ж крепились мышцы молодого народа. Когда тягостная, [так] непостижимо завязавш<аяся> связь южной России с татарами обратила туда всю деятельность, литовцы умирялись и враждовали и вновь враждовали и вновь умирялись, побежденные, с новгородцами, обложившими их данью. Влияние татар, равномерно как и самое имя их, здесь почти было не слышно в этот период, когда кочующая ордынская сила, подвергнув под свое дикое владычество, обвела какою-то тонкою цепью русские княжества и повергла их в онемение и рабскую недвижность. Происшествия дали силу литовцам. То, что̀ унизило князей русских, то̀ их возвысило. Им было легко устремляться на еще дымившиеся от татарских пожаров села и развалины и<ли> скоро вслед за татарами на еще дымившиеся села. И <они> явились скоро и беспрекословно владетелями многих мест в южной России. Таким образом они заняли и укрепили Новогродск, Гродно, Брест и Дрогичин. Они успели отстоять эти места у татар и встретили, не бледнея, их орды, насылавшие трепет на Россию. Общий враг сдружил русских с литовцами. Имя князя Эрдивила раздалось, как имя победителя мо<н>голов. Селения русские освобождались из-под татар и очнулись под литовским владычеством. Некоторые сопротивления и нападения на них были неудачны. Полоцк, предпринявший это, был покорен. Скоро взволновались также Пинск и Туров. Мо<н>голы видели, что этот новый сосед выхватывает, так сказать, изо рта их завоевания и еще раз попробовали вооруженною силою набр<осить> дань и подвергнуть их под толпу подвластных себе племен, но это было безуспешно. Разбивши их, прогнавши <и> преследуя за Днепр, литовцы с соединенными южными русскими войсками отняли у них Мозырь, Стародуб, Чернигов, Карачев и всю область северскую. Новые обладатели южной России вели себя хорошо в отнош<ении> к подвергнувшимся их власти городам и весям. Связь их была, как у простых народов, братская, ни собственность, ни вера не тронута, хотя новые победители были язычники. Везде прежние обычаи городов, и даже многие князья, кажется, остались те же. Некоторые из литовских предводителей установили себе резиденции, где и остались. В Полоцке был литовский князь Борис, который принял даже христианство и женился на дочери русского великого князя тверского, основал на границе своих владе<ний> на Березине город Борисов. С ним безуспешно боролись Смоленск и Псков, а преемник его Василий наложил дань на Псков. А другой владетель литовский, Ольгимунд, победил русского князя Давида Руцкого. В минуты опасности прибегали князья под литовские знамена. В битве с татарами под литовскими рядами видны были князи Киевский, Друцкой, Волынский и Луцкий.