Том 9. Лорд Бискертон и другие - [29]

Тем самым натуральный цвет решения окрасился болезненным оттенком метаний, а энергичные и срочные меры, вроде звонка дворецкому, потеряли всякое право именоваться поступками. Мало кто из людей в альпаковом пиджаке и полосатых фланелевых брюках так напоминал Гамлета, как Гедж в эту минуту.

— Нет, я не могу — простонал он. — Неужели я мог забыть? Когда «Храмовники» встретились в Лос-Анджелесе, я все прекрасно помнил и на другой день! Отчетливо вспоминал, как врезал этому Уэнстейну. Рыжий такой, недвижимостью занимался. Посмел отколоть шуточку насчет калифорнийского климата… Все, все помнил!

— Не имел удовольствия видеть вас в Лос-Анджелесе, — отвечал Пэки, — но вряд ли тогда вы упились, как вчера. Уж и не припоминаю, когда мне доводилось встретить такого упившегося человека. Просто в лоскуты! Пожалуй, вы забыли, что и мне врезали?

Глаза у Геджа совсем выпучились.

— А я врезал?

— Еще как! Глянули нехорошо так — и бамц!

Гедж наконец уверился. Если уж он забыл, что налетел на субъекта таких габаритов, да еще и врезал ему, то мог забыть что угодно.

— Как же мы поступим? — осведомился Пэки. — Стараюсь я ради одного — спасти вас от неприятностей. Если желаете, чтоб я ушел, разумеется, я уйду сейчас же. Но тогда — как же с миссис Гедж? Она ведь напишет виконтессе, интересуясь, куда же запропастился ее сынок. Несомненно напишет. И выплывет вся история. А уж полиция обязательно нападет на ваш след. А после… Да, насчет гильотины можно шутить сколько угодно… единственное средство от перхоти и так далее… но никто не убедит меня, что вам она понравится. Так как? Оставаться мне или убираться?

Гедж метнулся с кресла и лихорадочно вцепился в пиджак гостя.

— И не думайте уходить!

— Итак, по зрелом размышлении, вы хотите, чтоб я остался?

— Конечно, черт вас дери!

— Думаю, решение разумное.

Гедж промокнул лоб и подобострастно взглянул на Пэки. Неужели было время, когда ему не нравился — да что там, когда не внушал обожания — этот достойный молодой человек?

— Не знаю, как и благодарить…

— Что вы, что вы! Не за что.

— Так благородно с вашей стороны. Да, именно. Благородно!

— Ну, что вы! Так, ерунда!

Запоздалое воспоминание о вчерашнем вечере всплыло у Геджа.

— Послушайте-ка, я вроде брякнул на Празднике, будто настоящего футбола в Йейле нет…

— А-а, ерунда! Забудьте!

— Нет, не ерунда! — серьезно возразил Гедж. — Так знайте, я восхищаюсь тамошним футболом. По-моему, классный футбол. — И, поколебавшись с минутку, точно бы чувствуя, что необходимо принести последнюю жертву, закончил: — Спросите меня, и я скажу: Йейл превосходит университет Южной Калифорнии на три очка.

— Ну, не на три же!

— Да-с, сэр! Именно — на три!

— На одно максимум.

— Ладно, скажем, на два, — уступил Гедж.

VII

В каждой запутанной повести, вроде той, что рассказывается тут, наступает момент, когда добросовестный рассказчик обязан урвать минутку и устроить своего рода инспекцию, или парад различных персонажей драмы, если он желает вести честную игру. Очень удобно для читателей и способствует четкому видению, когда дается обзор событий с птичьего полета для тех, кто — не по своей вине — не умеет летать, как птичка.

Вот он, краткий обзор того, что происходило, когда Пэки Франклин явился в Шато «Блиссак».

Миссис Гедж сидит в офисе своего лондонского адвоката. Ее не удовлетворили его действия от ее имени на предмет уклонения от английского подоходного налога, и она выкладывает ему все начистоту.

Леди Беатриса Брэкен сидит в саду отцовского поместья (Уорблс, графство Дорсетшир), уже в третий раз перечитывая письмо Пэки, сообщающего об отъезде в Сен Рок. Хорошо зная, что курорт этот — осиное гнездо азартных игр и там слоняются толпы весьма сомнительных личностей, а среди них и виконт де Блиссак, она ни в малейшей степени не одобряет его выбора. Читая, она хмурится, а хмурясь, притопывает ножкой, а притопывая, приборматывает «Хм!». И отнюдь не шутит! За ленчем, когда ее тетя Гвендолин снова высказывает мнение, что Пэки — вертихвост и висельник, Беатриса ловит себя на том, что разделяет мнение допотопной дамы.

Гордон Карлайл, выглядя джентльменом хоть куда в новехонькой шляпе, новехоньких туфлях, новехоньком костюме и с гарденией в петлице, сидит на палубе парохода «Антилопа», наблюдая, как все четче обрисовывает полуденный свет красные крыши Сен Рока. На новехоньком чемодане рядом с ним — свежая наклейка, на которой востроглазый наблюдатель прочитал бы «Герцог де Пон-Андемер».

Суп Слаттери сидит в казино. От ночных приключений голова у него утром была тяжеловата, но алкогольный тоник собственного изобретения быстро поправил дело, и теперь он в отменной форме. Осторожно понтируя за одним из столиков, и, если это кому интересно, выигрывая по маленькой.

Виконт де Блиссак — не в такой отменной форме. Он лежит (а не сидит) на кровати в своем номере, уставясь в потолок и конвульсивно вздрагивая всякий раз, как за дверью раздаются шаги, и неимоверно страдает: некий невидимка упорно старается ввинтить накаленные добела шампуры в его глазные яблоки. Это, вдобавок к его терзаниям, что вот-вот распахнется дверь, протянется Рука Закона и поволочет его в тюрьму, оказывает самый угнетающий эффект на разнесчастного молодого человека.