Том 9. Лорд Бискертон и другие - [2]

— Н-да, — протянул он, — мне, конечно, будет без тебя очень одиноко. Да-с, сэр, очень, ну очень одиноко. Ладно уж, вытерплю как-нибудь, — мужественно прибавил он. — Геджи из Глендейла парни крепкие!

— Ничего не одиноко! Я тебе разве не сказала?

— Про что?

— Я пригласила пару-тройку гостей. Приедут завтра днем. Долька тихого счастья улетучилась. Не из тех он был, чтоб наслаждаться ролью хозяина. А кроме того, толпа любопытных гостей в доме пожалуй что и помешает его замыслу.

— Компания приедет совсем небольшая. Сенатор Опэл с дочкой…

— Старик Опэл!

— …и виконт де Блиссак.

— Что!

— Я с ним незнакома, но полагаю, что это весьма обаятельный молодой человек.

— Обаятельный молодой хам! — скорректировал ее мнение Гедж. — Трезвым не бывает ни денечка!

— Про это мне все известно. Я уже распорядилась, чтобы в Шато, пока он гостит, спиртного не подавали. Главная причина, почему его мать присылает его к нам — она желает, чтобы он несколько недель провел в полном воздержании.

— Послушай-ка, у нас тут что, институт излечивания алкоголиков?

— Лично я очень рада, что виконт согласился приехать. Мне кое-что хотелось бы обсудить с членами их семьи. Виконтесса уверила меня, будто сантехника тут в хорошем состоянии. Но это совсем не так! В состоянии она никудышном! Бачок наверху протекает.

— Так что, когда виконт приедет, — угрюмо пробурчал Гедж, — мне его прямо на крыльце встретить? И сразу сказать: «Давайте, виконт, входите. На выпивку не рассчитывайте, а вот ступайте-ка наверх да взгляните на протекающий бачок». От радости он прям обалдеет!

Он еще пробубнил что-то себе под нос, но тут его стукнула мысль внезапная и вовсе уж неприятная.

— Однако, в чем все-таки дело? — подозрительно осведомился Гедж. — Что за великая идея кроется за всем этим? Наводнять дом виконтами, сенаторами… что-то тут кроется, но что — непонятно. Почему — виконт? Откуда — сенатор?

С минуту миссис Гедж молчала. В манеру ее вкрался оттенок напряженной настороженности, как у леопарда, изготовившегося к прыжку.

— О, ну все просто… У матери виконта большое влияние на французское правительство.

— И что из того?

— Любого ее друга встретят в правительстве с распростертыми объятиями.

Гедж, в планы которого не входило проводить уик-энд с французским правительством, так и сказал.

— А сенатор Опэл настолько влиятелен в Вашингтоне, что буквально диктует назначения на посты.

— Какие еще назначения?

— Ну, к примеру, кого назначить послом Америки во Франции…

— И кого ж это, интересно, назначить на такой пост? — в полном недоумении полюбопытствовал Гедж.

Вопроса более уместного задать он не мог, давая возможность миссис Гедж решительно и без дальнейших обиняков выложить факты, просто лезущие в глаза.

— Тебя, разумеется! — отрубила она.

2

Зрелище человеческих терзаний никогда не доставляет удовольствия. А значит, мы постараемся не слишком задерживаться на том, как у Веллингтона Геджа сначала отвалилась челюсть, потом забулькало в горле, перехватило дыхание и наконец он пулей сорвался со стула, будто мисс Путнэм воткнула в сиденье булавку. Конечно же, повествователю лучше лишь пунктирно пройтись по его вскрикам, начиная с первого придушенного вопля «Черт его все раздери!» до завершающего страдальческого «Будь же человеком!»

А о его метаниях по залу, кульминацией которых стало громоподобное столкновение с низеньким столиком, заставленным стеклянной и фарфоровой посудой, мы, следуя нашему курсу сдержанности, умолчим и вовсе.

Обойдемся лишь намеком: переполошился Гедж не на шутку. Есть люди, всей душой алчущие почестей, какими может даровать их страна, но Гедж в их рядах не числился. Честолюбцем он не был никогда. При мысли, что его могут сделать послом во Франции, тошнотворный ужас обуял его. Если эта кошмарная затея удастся, это будет означать, что ему еще долгие, долгие годы не видать Калифорнии. Годы эти он проведет в городишке, который невзлюбил сразу, в обществе людей того сорта, от которых его мурашки пробирают. Выскочило у Геджа и еще одно, совсем уж страшное соображение: ведь послам как будто полагается носить форму и атласные бриджи?

— Не желаю я быть послом!

Крик этот миссис Гедж восприняла как вопль зверя, существа из диких лесов, зализывающего раны.

— Ну что тут особенного, стать послом? — умиротворяюще проговорила она. — Были б деньги. Если у тебя есть деньги, а влиятельные особы вроде виконтессы де Блиссак и сенатора Опэла поддерживают тебя…

В густых потемках для Геджа забрезжил робкий лучик надежды.

— Тебе ведь известно, что старик Опэл ненавидит меня всем нутром! Как-то раз мы повздорили, играя в гольф, и он этого не забыл.

— Слышала, слышала. Но, думаю, ты сам убедишься, что он пустит в ход все свое влияние.

— Почему?!

— Сегодня утром я получила от него письмо, и у меня сложилось такое впечатление.

— Что же он пишет?

— Видишь ли, суть не в конкретном содержании. А так… общий тон.

Гедж остро взглянул на жену. На лице у нее играла опасная полуулыбка — верный признак, что в рукаве припрятан какой-то козырь.

— Про что ты?

— Ах, да ни про что! — Миссис Гедж, как часто замечал ее муж, была женщиной скрытной. — Встречусь с ним завтра, когда приеду в Лондон, и, думаю, все будет в порядке. Увидишь сам!