Том 9. Царствование Михаила Федоровича Романова, 1613–1645 гг. - [20]
В Москве приписывали поруху доброму делу дьяку Петру Третьякову, который медлил отсылкою указов царских к послам под Смоленск. Но во всяком случае трудно предположить, чтоб перемирие могло состояться при тогдашних условиях: поляки требовали слишком многого, потому что предшествовавшие события возбудили слишком большие надежды; а Москва не была еще в таком положении, чтобы могла согласиться на все для краткого и ничего не обеспечивавшего перемирия. Ганделиус не мог ничего тут сделать, да и не хотел, как видно. Вообще сношения с австрийским двором при царе Михаиле не имели прежнего дружественного характера; австрийский двор счел нужным переменить тон в сношениях с государством, которое уже не могло более присылать богатых мехов в Вену; притом здесь не были убеждены, что новый царь может утвердиться на престоле после таких смут, и потому не хотели смотреть на него, как смотрели на его предшественников.
Еще в июне 1613 года государь велел дворянину Степану Ушакову да дьяку Семену Заборовскому идти к Матьяшу (Матвею), цесарю римскому, в посланниках. Путь был дальний: вследствие войны с Литвою и Швециею послы должны были ехать чрез Архангельск. Посланники получили наказ: говорить, чтоб Матьяш цесарь, ведая братскую любовь и дружбу предков своих с предками великого государя, был с ним в братской любви, дружбе и ссылке и прежде всего любовь свою показал, послал бы к польскому королю от себя посла или посланника нарочно, в его неправдах его пообличить и выговорить, чтоб он перед великим государем Михаилом Феодоровичем и перед российскими государствами в своих неправдах исправился, крови христианской не разливал и учинил бы мир и покой, чтоб враги креста Христова – турки и иные государи мусульманского закона христианской розни не радовались. Если цесаревы думные люди спросят о летах государя, то отвечать: лет государю нашему 18, только бог украсил его царское величество дородством, образом, храбростию, разумом, счастьем, ко всем людям он милостив и благонравен, всем бог украсил его над всеми людьми, всеми благами, нравами и делами. Наконец, посланникам было наказано: „Как они будут у цесаревых думных людей и те станут говорить: в прошлом, 1612 году был цесарский подданный Юсуф Григорьев вместе с шаховым посланником в Ярославле на отпуске у князя Дмитрия Михайловича Пожарского и говорил князю: если захотят на Московское государство цесарева брата Максимилиана, то цесарь брата своего им даст и с польским королем помирит вечным миром. Князь Дмитрий отвечал: если цесарь брата своего на Московское государство даст, то они цесарю много челом бьют и брата его примут с великою радостью. Юсуф, приехавши, цесарю об этом сказал; цесарь обрадовался и дал знать об этом брату своему Максимилиану, но тот отписал, что он на старости лет хочет быть в покое, молиться богу; тогда цесарь приказал с Юсуфом к князю Дмитрию, что есть у него двоюродный брат Пилиуш, и если его на Московское государство захотят, то он его даст; и для этого дела цесарь послал в Московское государство посла своего, великого ближнего человека, именем Размысла, а к польскому королю послал Грота; так с ними, Ушаковым и Заборовским, есть ли теперь какой-нибудь об этом приказ? Отвечать: нам известно, что цесарев посланник Юсуф Григорьев в Московское государство пришел и у бояр был, но о том, что князь Дмитрий Пожарский приказывал к цесарю о брате его, мы ничего не слыхали, да и в мысли у бояр, воевод и всяких русских людей не бывало, чтоб из иных государств не греческой веры государя выбирать; разве о том приказывал с Юсуфом князь Дмитрий Пожарский без совету всей земли Московского государства или Юсуф или переводчик Еремей сами собою затеяли, хотя у цесарского величества жалованье какое-нибудь выманить. Вам, думным людям, можно самим разуметь, что и не такое великое дело без совета всей земли не делается; вам о том и говорить непригоже, и послов государю вашему за этим посылать не для чего: это дело нестаточное и между государями нелюбовное“.
Посланники привезли в Москву грамоту от императора; но в этой грамоте не упоминалось о царе Михаиле, говорилось только, что император принял к сердцу печальное положение Московского государства и надеется, что король польский на его волю положится, мир учинит. Призвали посланников к допросу: каким образом случилось, от цесаря грамота не к государю и государева имени в ней не написано? Ушаков и Заборовский отвечали, что принял их цесарь и о государевом здоровье спрашивал любительно; думные люди во всем говорили им с царским именованьем и царское имя во всем почитали; на отпуске цесарь приказал государю поклон любительно же, сказал, что восшествию на престол государя обрадовался и хочет быть с великим государем в братстве, любви и ссылке и посла своего к государю шлет. Они, посланники, тому поверили и тот лист взяли за грамоту, а подписи на нем прочесть не велели без хитрости, поверя тому, что цесарь их принял от государя и отпустил к государю. Спросили толмача, тот сказал, что действительно в речах от цесаря царское имя говорили ко многим статьям и почесть посланникам от цесаря и от думных людей была, только государя называли царем и великим князем, а Михаилом Феодоровичем не называли; цесарь к государеву имени немного только приклонился и шляпу снимал, приказывал к государю челобитье сидя же, а посланники ему об этом ничего не говорили. Лист, что привезли посланники к государю, и подпись на нем он, толмач, посланникам переводил и сказывал, что государева имени нигде нет; а когда были в Голландии и получили грамоты от голландского князя и Штатов с полным царским именованьем, то он, толмач, указывал посланникам на эту разницу между цесарскою и голландскою грамотами, но они отвечали ему: „Уже это дело сделано“. Призвали опять посланников к допросу; они отвечали: „Что цесарь на посольстве и на отпуске не встал и имени государева не именовал, и они о том цесарю и его думным людям не говорили, то они учинили спроста, без хитрости, потому что им не за обычай, думали, что у них в государственных поведеньях и в посольских обычаях так издавна ведется. И которая будет бесхитростная вина их пред государем взыскалась, и в тех их бесхитростных винах волен бог да государь: учинили они то простотою, а не изменою и не умышленьем. А что они взяли у цесаря вместо грамоты ответ, писанный на их речи без царского именованья, того они себе в толк не взяли, что не только грамоты, и ответу без царского именованья не бывает, и надеялись они на то, что им против их посольства и против речей заодно грамота и ответ учинены, потому что им не за обычай: в посольствах прежде никогда не бывали; и то они учинили без хитрости ж, хотели лучшего, да по грехам, их простотою учинилось бесхитростно; и в том они виноваты ж, что вчера запирались, будто подписи прочитать переводчику не давали: подпись им переводчик читал и список переводил, и им то ведомо, только положили то запросто, а цесарь уж из Линца поехал, если бы и послать, то без цесаря ничего сделать было нельзя. И в тех их винах волен бог да государь, а им своих бесхитростных вин утаить и покрыть нечем“. Бояре говорили дьяку Заборовскому: „Степан (Ушаков) человек служилый; а ты сидел в Посольском приказе и в Разряде в подьячих, тебе это дело за обычай. И как вы смели так сделать? Хотя бы вы смерть свою там видели, а такого ответа без государского имени не должны были брать“. Призван был к допросу опять толмач и показал, что у посланников никаких тайных сношений с цесаревыми людьми и непригожих речей про государя не было, но посланники и люди их вели себя дурно; шла мимо Степанова двора девка, и Степановы люди эту девку ухватили и повалили, за что у них с немцами была драка; да Степанов же человек на том дворе, где стоял, хотел у дворника жену обесчестить, и дворник за ним гонялся с протазаном, хотел его убить, а Степан, зная воровство людей своих, от того их не унимал: Степановы же люди пьяные чуть пожара не сделали; он, толмач, их унимал, говорил, чтоб они, будучи в чужой земле, такого бесчестья не делали, а они его за это били. Сами Ушаков и Заборовский пили и между собою бранились. В Гамбурге человек Ушакова бесчестил дочь английского воеводы, в Голландской земле хватался руками за дочь казначея, в доме которого стояли посланники; да и во многих местах Степан и Семен пировали, пили и многие простые слова говорили, которые в тамошних землях государеву имени к чести непристойны. Сперва цесарь хотел дать посланникам цепи с своими парсунами (портретами), но потом велел портреты снять, сказавши: „Слышал я про них, что они люди простые, неученые, ничего доброго, кроме дурости, не делают; прежние послы и посланники, которые прихаживали от московских государей, так непригоже не делывали, и таким бездельникам собакам парсуны моей давать непригоже“.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Сергей Михайлович Соловьев – один из самых выдающихся и плодотворных историков дореволюционной России. Его 29-томное исследование «История России с древнейших времен» – это не просто достойный вклад в сокровищницу отечественной и мировой исторической мысли, это практически подвиг ученого, равного которому не было в русской исторической науке ни до Соловьева, ни после. Книга «Иван Грозный» рассказывает о правлении первого русского царя Ивана IV Васильевича. Автор детально рассматривает как внешнюю и внутреннюю политику, так и процесс становления личности самого правителя. Это иллюстрированное издание будет интересно не только историкам, но и широким кругам читателей. В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.
К середине 18 века Речь Посполитая окончательно потеряла свое могущество в Восточной Европе и уже не играла той роли в международных делах региона, как в 17 веке. Ее соседи напротив усилились и стали вмешиваться во внутренние дела Польши, участвуя в выдвижении королей. Власть короля в стране была слабой и ему приходилось учитывать мнение влиятельных аристократов из регионов. В итоге Пруссия, Австрия и Россия совершают раздел Речи Посполитой в 1772, 1793 и 1795 годах. Русский историк Сергей Соловьев детально описывает причины и ход этих разделов.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.В книге представлены избранные главы из «Истории России с древнейших времен» Сергея Михайловича Соловьева и «Краткого курса по русской истории» Василия Осиповича Ключевского – трудов замечательных русских историков, ставших культурным явлением, крупным историческим фактом умственной жизни России, в нынешний нелегкий момент нашей истории вновь помогающих нам с позиций прошлого понять и осмыслить настоящее.
Эта книга включает в себя первый том главного труда жизни С. М. Соловьева – «История России с древнейших времен». Первый том охватывает события с древнейших времен до конца правления киевского великого князя Ярослава Владимировича Мудрого.
Чернобыльская катастрофа произошла более 30 лет назад, но не утихают споры о её причинах, последствиях и об организации работ по ликвидации этих последствий. Чернобыль выявил множество проблем, выходящих далеко за рамки чернобыльской темы: этических, экологических, политических. Советская система в целом и даже сам технический прогресс оказались в сознании многих скомпрометированы этой аварией. Чтобы ответить на возникающие в связи с Чернобылем вопросы, необходимо знание – что на самом деле произошло 26 апреля 1986 года.В основе этой книги лежат уникальные материалы: интервью, статьи и воспоминания академика Валерия Легасова, одного из руководителей ликвидации последствий Чернобыльской аварии, который первым в СССР и в мире в целом проанализировал последствия катастрофы и первым подробно рассказал о них.
Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Двадцать седьмой и двадцать восьмой тома сочинений С.М. Соловьева «История России с древнейших времен». Двадцать седьмой том охватывает период царствования Екатерины II в 1766 и первой половине 1768 года; двадцать восьмой – освещает события 1768–1772 годов.
Двадцатый том сочинений С.М. Соловьева «Истории России с древнейших времен» целиком посвящен царствованию Анны Иоанновны, вплоть до ее смерти в 1740 г.
«История России с древнейших времен» — фундаментальное издание, в котором подробно освещаются: государственное устройство России, экономика, религия, культура, общественное и революционное движение, внешняя политика и военная история нашего Отечества.
Семнадцатый и восемнадцатый тома сочинений С.М. Соловьева «История России с древнейших времен». В них продолжено начатое в предыдущих томах повествование о царствовании Петра I, освещены события внешней политики России, изменения внутри страны, годы, последовавшие за смертью императора.