Том 9. Ave Maria - [83]

Спавший на своей подстилке кутенок, затаившийся на время пребывания в квартире Ивана (все-таки он был опытный помоечный собачонок и понимал, что с неизвестными дядьками шутки плохи), сладко потянулся всем телом и тоже пошел на кухню. Он был уверен, что бабушка направляется кормить его – Маркиза, а что же ей еще делать среди ночи?

Выпив валокордина, Анна Карповна достала из холодильника маленький кусочек вареной колбасы, дала его собачонку и села на табурет передохнуть.

– Он больше никогда к нам не вернется. Никогда. – Слезы застили глаза Анны Карповны, она погладила кутенка по покатому лбу, почесала ему за обвислым черным ухом. – Никогда. Ты понимаешь…

Маркиз с благодарностью лизнул сухую старческую кисть в бурых накрапах, глаза его светились великой преданностью.

Эпилог

Мене, текел, фарес —

Отмерено, взвешено, сочтено.

Книга Пророка Даниила, глава 5, стих 26–28

I

Даже закрытое мглистыми облаками небо поздней осени стоит над Португалией очень высоко. Климат здесь мягкий, ветры буйные, но теплые, люди дружелюбные, неспешные, главное слово в житейском обиходе kalme (спокойно). Природные красоты вытянувшейся вдоль Атлантического океана слабогористой Португалии отличаются мягкостью линий и высокой простотой. Округлые горы похожи на наши южнорусские скифские курганы и покрыты по склонам оливковыми рощами или местными соснами-пиниями с широкими густыми кронами и довольно тонкими голыми стволами, гораздо более темными, чем у наших русских сосен. С дороги все это кажется словно написанным акварелью, особенно в тех местах, где прожившие сотни лет корявые оливковые деревья разбросаны довольно далеко друг от друга – метров на двадцать-тридцать. Земля в узких долинах и на склонах маленьких гор хорошо возделана и осенью имеет, как правило, слегка оранжевый оттенок. Одним словом, природные красоты здесь очень хороши, но не носят того эффектного характера театральных декораций, как в странах европейского, а особенно африканского Средиземноморья. Строй и мелодика португальской речи, ее интонации напоминают русскую речь, и это кажется удивительным и восхищает всякого русского. А еще восхищают ажурные мосты – над речками, над каньонами, между взгорками, которые укреплены от дороги подпорными бетонными стенами.

Хорошие дороги построил в Португалии некоронованный король Антониу ди Оливейра Салазар, сын деревенского трактирщика, правивший страной с 1928 года, когда он был призван военными вторично с кафедры Коимбрского университета в министры финансов и получил неограниченные, вначале финансовые, а затем и политические, полномочия[31].

Мария Александровна любила менять автомашины, пожалуй, это была ее единственная причуда – каждый год покупать новое авто. И сейчас по Португалии, она ехала на самой последней и самой роскошной модели Reno-kabriolet, она вообще предпочитала кабриолеты – любила гонять с открытым верхом на белых, сверкающих лаком автомобилях.

Стояла поздняя осень 1964 года. В августе Мария похоронила тетю Нюсю, как и было ею завещано, на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, рядом с мужем и сыном. Сейчас это кладбище под Парижем известно всем мало-мальски образованным русским людям, а в шестидесятые годы в СССР о нем мало кто слышал, хотя уже тогда там были похоронены многие великие русские люди.

Шесть лет билась Мария за жизнь и здоровье тети Нюси, которую так внезапно и беспощадно подкосила судьба на каменной лестнице к морю на их вилле Ave Maria. Шесть лет кочевали они по лучшим европейским клиникам; возила Мария ее и в Америку к Анатолию, и к отцу Лавру; по совету знаменитой в православном мире греческой геронтессы Гавриилии были они даже у целителей Индии и Тибета. Изо всех сил и изо всех своих денег старалась Мария Александровна поставить тетю Нюсю на ноги, но не удалось.

Когда они были в Америке, Анатолий вспоминал о том, как много дала ему работа с Альбертом Швейцером в Габоне, вспоминал знаменитое «Всемирное братство боли» великого врача и музыканта. Рассказывал о том, что Швейцер очень часто посещал деревни прокаженных, и прокаженные дети сидели у него на руках, и он рассказывал им сказки, и вопреки всяким представлениям о гигиенических нормах Альберт Швейцер так и не заразился проказой. «Вот что значит сила духа, – заключил рассказ своего друга отец Лавр, – сила духа все побеждает».

Конечно, отец Лавр был прав, но в случае с тетей Нюсей ее болезни преодолеть не удалось, хотя чего-чего, а силы духа и Марии, и тете Нюсе было не занимать.

В годы странствий с тетей Нюсей Мария видела вблизи столько страданий и боли, что стала теперь каждый день, каждый час своей жизни чувствовать как богоданную радость. Это чувство в ней было и духовное, и физическое одновременно, наверное, поэтому оно становилось еще сильней, еще ощутимее и почти никогда не пропадало.

В том же августе, 19-го числа, Марии Александровне приснился знакомый сон: старый пирамидальный тополь на их николаевской усадьбе, тень-черта через весь пустырь, и за эту черту уходят толпы людей. Одна из женщин в толпе обернулась, и Мария отчетливо увидела свою маму.

Проснувшись поутру, она сразу же вспомнила сон и поняла: мамы больше нет на этом свете. И теперь она, Мария, точно сирота. А что касается Александры, то с нею все неясно. Александру она не видела среди ушедших за черту, но так ли это? Кто его знает. Все-таки она, Мария, помнит Сашеньку совсем крохотной и у них слабая связь.