Том 8. Стихотворения. Рассказы - [30]

  Пружина ждёт.

Нажму ль ее рукою робкою,

  Открою ль ход?

Светлы мои воспоминания,

  Но мне острей ножа.

Отвергла я вчера признания

  Румяного пажа.

Упасть бы мне в его объятия!

  Но нет! О, нет! О, нет!

Милее мне одно пожатие

  Твоей руки, поэт!

«На небе лунный рдеет щит…»

На небе лунный рдеет щит, –

То не Астольф ли ночью рыщет,

Коня крылатого бодрит,

И дивных приключений ищет?

Вон тучка белая одна, –

Не у скалы ли Анжелика

Лежит в цепях, обнажена,

Трепеща рыцарского лика?

И вот уж месяц рядом с ней, –

То не оковы ль рассекает

Астольф у девы, и скорей,

Скорей с прекрасной улетает?

«На разноцветных камнях мостовой…»

На разноцветных камнях мостовой

  Трепещут сизые голубки;

  На тротуаре из-под юбки,

Взметаемой походкой молодой,

  Сверкают маленькие пряжки,

Свинцовой отливая синевой,

И, словно угрожая нам бедой,

  Ломовиков копыта тяжки, –

Разрозненной, но все-таки слитой,

  Черты одной и той же сказки.

  Она стремление коляски

Обвеет легкой, хрупкой красотой.

«Ты не весел и не болен…»

Ты не весел и не болен,

Ты такой же, как и я,

Кем-то грубо обездолен

В дикой схватке бытия.

У тебя такие ж руки,

Как у самых нежных дам, –

Ими ты мешаешь муки

С легкой шуткой пополам.

У тебя такие ж ноги,

Как у ангелов святых, –

Ты на жесткие дороги,

Не жалея, гонишь их.

У тебя глаза такие ж,

Как у тех, кто ценит миг, –

Ты их мглой вечерней выешь

Над печатью старых книг.

Всем гетерам были б сладки

В тихий час твои уста,

Но темней ночной загадки

Их немая красота.

Ты не весел, не печален,

Ты, похожий на меня,

Тою ж тихою ужален

В разгорании огня.

«Так величавы сосны эти…»

Так величавы сосны эти,

В лесу такая тишина,

А мы шумливее, чем дети,

Как будто выпили вина.

Мы веселимся и ликуем,

В веселии создавши рай,

И наших девушек волнуем

Прикосновеньем невзначай.

Из сборника «Соборный благовест» >*

Россия

Еще играешь ты, еще невеста ты.

Ты, вся в предчувствии высокого удела,

Идешь стремительно от роковой черты,

И жажда подвига в душе твоей зардела.

Когда поля твои весна травой одела,

Ты в даль туманную стремишь свои мечты,

Спешишь, волнуешься, и мнешь, и мнешь цветы,

Таинственной рукой из горнего предела

Рассыпанные здесь, как дар благой тебе.

Вчера покорная медлительной судьбе,

Возмущена ты вдруг, как мощная стихия,

И чувствуешь, что вот пришла твоя пора,

И ты уже не та, какой была вчера,

Моя внезапная, нежданная Россия.

Март 1915

Швея («Нынче праздник. За стеною…»)

Нынче праздник. За стеною

Разговор веселый смолк.

Я одна с моей иглою,

Вышиваю красный шелк.

Все ушли мои подруги

На веселый свет взглянуть,

Скоротать свои досуги,

Забавляясь как-нибудь.

Мне веселости не надо.

Что мне шум и что мне свет!

В праздник вся моя отрада,

Чтоб исполнить мой обет.

Все, что юность мне сулила,

Все, чем жизнь меня влекла,

Все судьба моя разбила,

Все коварно отняла.

– Шей нарядные одежды

Для изнеженных госпож!

Отвергай свои надежды!

Проклинай их злую ложь!

И в покорности я никла,

Трепетала, словно лань,

Но зато шептать привыкла

Слово гордое: восстань!

Белым шелком красный мечу,

И сама я в грозный бой

Знамя вынесу навстречу

Рати вражеской и злой.

5 августа 1905

Земле

В блаженном пламени восстанья

Моей тоски не утоля,

Спешу сказать мои желанья

  Тебе, моя земля.

Производительница хлеба,

Разбей оковы древних меж,

И нас, детей святого неба,

Простором вольности утешь.

Дыханьем бури беспощадной,

Пожаром ярым уничтожь

Заклятья собственности жадной,

Заветов хитрых злую ложь.

Идущего за тяжким плугом

Спаси от долга и от клятв,

И озари его досугом

За торжествами братских жатв.

И засияют светлой волей

Труда и сил твои поля

Во всей безгранности раздолий

  Твоих, моя земля.

Ноябрь 1905

«День безумный, день кровавый…»

День безумный, день кровавый

Отгорел и отзвучал.

Не победой, только славой

Он героев увенчал.

Кто-то плачет, одинокий,

Над кровавой грудой тел.

Враг народа, враг жестокий

В битве снова одолел.

Издеваясь над любовью,

Хищный вскормленник могил,

Он святою братской кровью

Щедро землю напоил.

Но в ответ победным крикам

Восстает, могуч и яр,

В шуме пламенном и диком

Торжествующий пожар.

Грозно пламя заметалось,

Выметая, словно сор,

Все, что дерзко возвышалось,

Что сулило нам позор.

В гневном пламени проклятья

Умирает старый мир.

Славьте, други, славьте, братья,

Разрушенья вольный пир!

Ноябрь 1905

«Великого смятения…»

Великого смятения

Настал заветный час.

Заря освобождения

Зажглася и для нас.

Не даром наши мстители

Восходят чередой.

Оставьте же, правители,

Губители, душители

Страны моей родной,

Усилия напрасные

Спасти отживший строй.

Знамена веют красные

Над шумною толпой,

И речи наши вольные

Угрозою горят,

И звоны колокольные

Слились в набат!

11 ноября 1905

Искали дочь

Печаль в груди была остра,

  Безумна ночь, –

И мы блуждали до утра,

  Искали дочь.

Нам запомнилась навеки

Жутких улиц тишина,

Хрупкий снег, немые реки,

Дым костров, штыки, луна.

Чернели тени на огне

  Ночных костров.

Звучали в мертвой тишине

  Шаги врагов.

Там, где били и рубили,

У застав и у палат,

Что-то чутко сторожили

Цепи хмурые солдат.

Всю ночь мерещилась нам дочь,

  Еще жива,

И нам нашептывала ночь

  Ее слова.

По участкам, по больницам

(Где пускали, где и нет)

Мы склоняли к многим лицам

Тусклых свеч неровный свет.

Бросали груды страшных тел

  В подвал сырой.

Туда пустить нас не хотел

  Городовой.