Том 8. Стихотворения. Рассказы - [23]

Скачут, вытянувши ножки.

Как пастушке с ними быть?

Как бежать под влажной мглою,

Чтобы голою ногою

На лягушку не ступить?

Хоть лягушки ей не жалко, –

Ведь лягушка – не фиалка, –

Но, услышав скользкий хруст

И упав неосторожно,

Расцарапать руки можно

О песок или о куст.

Сердце милую торопит,

И в мечтах боязни топит,

И вперёд её влечёт.

Пусть лягушки по дорожке

Скачут, вытянувши ножки, –

Милый друг у речки ждёт.

25 апреля 1921

«Погляди на незабудки…»

Погляди на незабудки,

Милый друг, и не забудь

Нежной песни, звучной дудки,

Вздохов, нам теснивших грудь.

Не забудь, как безмятежно

Улыбался нам Апрель,

Как зарёй запела нежно

Первый раз твоя свирель.

Не забудь о сказках новых,

Что нашёптывал нам Май,

И от уст моих вишнёвых

Алых уст не отнимай,

И, когда на дно оврага

Убежишь от зноя ты,

Где накопленная влага

Поит травы и цветы.

Там зашепчут незабудки:

– Не забудь её любви! –

Ты тростник для новой дудки,

Подзывать меня, сорви.

26 апреля 1921

«Лизу милый друг спросил…»

Лизу милый друг спросил:

– Лиза, не было ль оплошки?

Не сеньор ли проходил

По песочной той дорожке?

Не сеньор ли подарил

И цепочку, и серёжки? –

Говорит она: – Колен,

Мой ревнивец, как не стыдно!

Отдала я сердце в плен,

Да ошиблася я, видно.

Ты приносишь мне в замен

То, что слышать мне обидно.

– Ревность друга победить

Знаю я простое средство.

Уж скажу я, так и быть:

Старой бабушки наследство

Не даёт мне мать носить.

Это, видишь ли, кокетство.

– Надела я тайком

И цепочку, и серёжки,

Чтоб с тобой, моим дружком,

По песочной той дорожке

Тихим, тёплым вечерком

Прогуляться без оплошки.

– Не люблю сеньоров я,

Их подарков мне не надо.

Рвать цветочки у ручья,

Днём пасти отцово стадо,

Ночью слушать соловья, –

Вот и вся моя отрада.

– На твоих кудрях венок,

У тебя сияют взоры,

Твой пленительный рожок

Будит в рощах птичьи хоры.

Я люблю тебя, дружок, –

Так на что мне все сеньоры!

25 апреля 1921

«За кустами шорох слышен…»

За кустами шорох слышен.

Вышел на берег сеньор.

Губы Лизы краше вишен,

Дня светлее Лизин взор.

Поклонилась Лиза низко,

И, потупившись, молчит,

А сеньор подходит близко

И пастушке говорит:

– Вижу я, стоит здесь лодка.

Ты умеешь ли гребсти?

Можешь в лодочке, красотка,

Ты меня перевезти?

– С позволенья вашей чести,

Я гребсти обучена. –

И в ладью садятся вместе,

Он к рулю, к веслу она.

– Хорошо, скажу без лести.

Как зовут тебя, мой свет?

– С позволенья вашей чести,

Имя мне – Елизабет. –

– Имя славное, без лести.

Кем же взято сердце в плен? –

– С позволенья вашей чести,

Милый мой – пастух Колен. –

– Где же он? Ушёл к невесте?

Знать, ему ты не нужна. –

– Спозволенья вашей чести,

Я – Коленова жена. –

Стукнул он о дно ботфортом,

Слышно звякание шпор.

Наклонившися над бортом,

Призадумался сеньор.

– С позволенья вашей чести,

Я осмелюся спросить,

Мы причалим в этом месте,

Или дальше надо плыть? –

– Погулять с тобой приятно,

Но уж вижу – ты верна,

Так вези ж меня обратно,

Ты, Коленова жена. –

И, прощаяся, лобзает

Лизу прямо в губы он,

И, смеяся, опускает

За ея корсаж дублон.

26 апреля 1921

«Тирсис под сенью ив…»

  Тирсис под сенью ив

  Мечтает о Нанетте,

  И, голову склонив,

  Выводит на мюзетте:

Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,

К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.

  И эхо меж кустов,

  Внимая воплям горя,

  Не изменяет слов,

  Напевам томным вторя:

Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,

К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.

  И верный пёс у ног

  Чувствителен к напасти,

  И вторит, сколько мог

  Усвоить грубой пасти:

Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,

К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.

  Овечки собрались, –

  Ах, нежные сердечки! –

  И вторить принялись,

  Как могут петь овечки:

Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,

К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.

  Едва он грусти жив

  Тирсис. Где ты, Нанетта?

  Внимание, кущи ив!

  Играй, взывай, мюзетта:

Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,

К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь.

10 июня 1921

Из сборника «Одна любовь» >*

Amor

«Ты только для меня. На мраморах иссечен…»

Ты только для меня. На мраморах иссечен

Двойной завет пути, и светел наш удел.

Здесь наш союз несокрушимо вечен,

Он выше суетных, земных, всегдашних дел.

В веках-тебе удел торжественный и правый.

Кто скажет, что цветы стихов моих умрут?

Любовью внушены, и осиянны славой,

Цветы бессмертные, нетленные цветут.

Повсюду вел меня мой страннический посох,

И в рай земной, и в ад, стремительно крылат,

И я нашел цветы в неиспаримых росах, –

Века не истощат их сладкий аромат.

Ты только для меня. Судьба нам не лукава.

Для светлого венца, по верному пути

Подруги верные, любовь моя и слава,

Нас радостно ведут. Не страшно нам итти.

Ты только для меня. Таинственно отмечен

Блистающий наш путь, и ярок наш удел.

Бессмертием в веках союз наш будет встречен.

Кто скажет, что венец поэта потускнел?

«В моем безумии люби меня…»

В моем безумии люби меня.

Один нам путь, и жизнь одна и та же.

Мое безумство манны райской слаже.

Наш рдяный путь в метании огня,

Архангелом зажженного на страже.

В моем горении люби меня.

Только будь всегда простою,

Как слова моих стихов.

Будь мне алою зарею,

Вся обрызгана росою,

Как сплетеньем жемчугов.

В моем пылании люби меня,

Люби в безумстве, и в бессильи даже.

Всегда любовь нам верный путь укажет,