Том 7. Стихотворения - [28]

Не говорит он о любви,

И не любовь в его огне, –

В его пылающей крови

Ты вспомнишь, вспомнишь обо Мне.

«Своеволием рока…»

  Своеволием рока

Мы на разных путях бытия,–

  Я – печальное око,

Ты – весёлая резвость ручья;

  Я – томление злое,

Ты – прохладная влага в полях,

  Мы воистину двое,

Мы на разных, далеких путях.

  Но в безмолвии ночи,

К единению думы склоня,

  Ты закрой свои очи,

Позабудь наваждения дня,–

  И в блаженном молчаньи

Ты постигнешь закон бытия,–

  Всё едино в созданьи,

Где сознанью возникнуть, там Я.

«Околдовал я всю природу…»

Околдовал я всю природу,

И оковал я каждый миг.

Какую страшную свободу

Я, чародействуя, постиг!

И развернулась без предела

Моя предвечная вина,

И далеко простёрлось тело,

И так разверзлась глубина!

Воззвав к первоначальной силе,

Я бросил вызов небесам,

Но мне светила возвестили,

Что я природу создал сам.

«В последнем свете злого дня…»

В последнем свете злого дня,

В паденьи сил, в затменьи Бога,

Перед тобой Моя дорога.

Приди ко Мне, люби Меня.

В мирах всё призрачно и тленно,

Но вот Я заповедь даю,

Она вовеки неизменна:

Люби Меня и жизнь Мою.

Я – всё во всём, и нет Иного.

Во Мне родник живого дня.

Во тьме томления земного

Я – верный путь. Люби Меня.

«Не говори, что здесь свобода…»

Не говори, что здесь свобода,

И не хули моих вериг, –

И над тобою, мать-природа,

Мои законы Я воздвиг.

Я начертал мои законы

На каждом камне и стволе.

Звени, ручей, лобзая склоны,

Влачись по низменной земле.

Ласкайся к змею золотому,

Прозрачный пар, стремися ввысь,

Но к лону тёмному, земному

В свой срок послушно воротись.

Простора нет для своеволья, –

В свой срок и птицам, и цветам

Я, жизнь им давший и раздолья,

В земле успокоенье дам.

«Не кончен путь далекий…»

Не кончен путь далекий.

Усталый, одинокий,

Сижу я в поздний час.

Туманны все дороги,

Роса мне мочит ноги,

И мой костёр погас,

И нет в широком поле

Огня и шалаша…

Ликуй о дикой воле,

Свободная душа!

Всё в этом тёмном поле

Одной покорно Воле.

Вся эта ночь – моя!

И каждая былинка,

И каждая росинка,

И каждая струя, –

Всё мне согласно внемлет,

Мечтой моей дыша.

В моём томленьи дремлет

Всемирная душа.

Далёк предел высокий.

Усталый, одинокий,

Над влажною золой,

Я сам собою светел, –

Я путь себе наметил

Не добрый и не злой, –

И нет в широком поле

Огня и шалаша…

Ликуй о дикой воле,

Свободная душа!

«То не слёзы, – только росы, только дождь…»

То не слёзы, – только росы, только дождь,

Не раздумье, – только тени тёмных рощ,

И не радость, – только блещет яркий змей, –

Всё же плакать и смеяться ты умей!

Плоть и в свете неподвижна и темна,

Над огнями бездыханна, холодна.

В тёмном мире неживого бытия

Жизнь живая, солнце мира – только Я.

«Благоухающий и бледный…»

Благоухающий и бледный,

Ты ждал меня, мой ландыш бедный,

И без меня в тоске поблёк,

А я замедлил на дороге,

И я, как ты, в немой тревоге,

В уединеньи изнемог.

В больной тоске разъединенья

Влачились дней безумных звенья,

Я раскрывал за далью даль,

Мечтам не ставил я предела,

И над тобой отяготела

Моя холодная печаль.

В просветы листьев над тобою

Синел бездонной глубиною

Невозмутимый мой простор.

Я был безумным и жестоким,

И над тобой шатром высоким

Я смерть всемирную простёр.

«Разъединить себя с другим собою…»

Разъединить себя с другим собою, –

Великая ошибка бытия.

Здесь дышит всё насильем и борьбою,

Дубравы шум, и ветра гул, и плеск ручья.

Разъединить себя с другим собою –

О, для чего придумал я!

И был я долго очарован

Моей печальною и лживою мечтой,

Нетленной цепью, временем, окован,

Пространством сжат, – могильною плитой.

И был я тяжко очарован

Многообразной и мгновенной красотой.

И, наконец, игра мне надоела, –

Пустая, тленная, напрасная игра.

Ниспали чары с творческого дела,

Развенчаны властители добра, –

Игра бесцельная мне надоела,

Соединить себя с другим собой пора.

«Опьянение печали, озаренье тихих, тусклых свеч…»

Опьянение печали, озаренье тихих, тусклых свеч, –

Мы не ждали, не гадали, не искали на земле и в небе встреч.

Обагряя землю кровью, мы любовью возрастили те цветы,

Где сверкало, угрожая, злое жало безнадёжной красоты.

И в пустынях терпеливых нами созданной земли

В напряжении мечтанья и желанья вдруг друг друга мы нашли,

Для печали и для боли, для безумия, для гроз…

Торжество безмерной Воли, это Я тебя вознёс.

«На гибельной дороге…»

На гибельной дороге

Последним злом греша,

В томительной тревоге

Горит Моя душа.

Святое озаренье

Унылых этих мест,

Сияло утешенье,

Яснейшая из звёзд.

Но, чары расторгая

Кругом обставших сил,

Тебя, надежда рая,

Я дерзко погасил.

И вот – подъемлю стоны,

Но подвиг Мой свершу:

Бессмертные законы

Бесстрастно напишу.

Творенья не покину,

Но, всё ко Мне склоня,

Дам заповедь едину:

Люби, люби Меня.

Венчан венцом терновым,

Несметные пути

Воздвигну словом новым,

Но всё – ко Мне идти.

Настал конец утехам,

Страдать и Мне пора,–

Гремят безумным смехом

Долина и гора.

Но заповедь едину

Бесстрастно Я простёр

На темную долину,

На выси гордых гор.

«Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг…»

Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг.

Змий в пылающей порфире пред моим огнём померк.

Разделенья захотел я – и воздвиг широкий круг,

Вольный мир огня, веселья, сочетаний и разлук.

Но наскучила мне радость переменчивых лучей,

Я зову иную сладость, – слитность верную ночей.