Том 7. Статьи, очерки, юморески - [9]

Из «Глашатая» приводим следующую выдержку:

В своем «ответе» Голоушек осмелился протестовать против вмешательства анонимных авторов в его «частную жизнь». Наша пресса не нуждается в поучениях разных сомнительных личностей. Как будто мы и сами не знаем, что частная жизнь каждого порядочного гражданина неприкосновенна и неприкосновенность эта гарантирована законом! Ну, а если кто-нибудь в своей «частной жизни» развлекается содомией или развращает несовершеннолетних? Если он подделывает деньги, изготовляет ручные бомбы или сжигает в печи разрезанные на куски человеческие трупы? В таких случаях, безусловно, святой долг журналиста, проникшего в тайное логово, извлечь на свет божий и заклеймить преступление, угрожающее безопасности человечества! Разыграв эту отвратительную комедию, Голоушек лишил себя права на последнюю каплю сочувствия и т. д. и т. п.

В тот же день «Вольная свобода» опубликовала письмо Яна Вондрачека, владельца рыбной лавки.

Нижеподписавшийся подтверждает, что 17 декабря в доме помер 171 ничего особенного не случилось, поскольку в этот день оный получил партию свежей рыбы к рождеству и укладывал ее в кадки перед упомянутым домом, в каковой никого не видел входящим, а, наоборот, из коего вышел, направляясь на прогулку, один только пан Голоушек, с которым оный и обменялся несколькими словами о погоде и дороговизне рыбы. Оный же не слыхал никакого вопля за исключением того обстоятельства, что ученик пана Якуба Тмея, гастрономия, кофе и смешанные товары, дом номер 172, уронил банку с маринованными огурцами, за что, плача, тотчас был наказан, после чего я до шести часов наблюдал за укладкой рыбы, но ничего иного не произошло. Точно так же не соответствует действительности утверждение, будто моя рыба воняет тиной, поскольку мои уважаемые клиенты никогда на дурной запах не жаловались и, наоборот, обращались ко мне с доверием, поскольку оный торгует на одном и том же месте уже двадцать семь лет. Вот и все, что я имел сказать в интересах общественности.

С уважением

Ян Вондрачек, торговец рыбой.

В том же выпуске «Вольной свободы» был помещен второй ответ Иозефа Голоушека, уже выдававший, нужно признаться, некоторое раздражение:

АНОНИМАМ ИЗ «ХОРУГВИ», «СТРАЖА», «ГЛАШАТАЯ» И Т. П.

Господа, прикрываясь своей трусливой анонимностью, вы подвергаете меня самым низким нападкам. Требую, чтобы вы наконец поставили под написанным свои имена, как делаю это я, публично называя вас лжецами и клеветниками.

Мне нет надобности оправдываться в чем бы то ни было, ибо приводить доказательства — обязанность обвиняющей стороны. Тем не менее, чтобы оградить себя от жесточайшей травли, повторяю, что 17 декабря после краткого отдыха я выпил кофе, написал одно или два письма и отправился на прогулку, во время которой, помимо уже упомянутых мною лиц, встретил в какой-то мере знакомых мне помощника инспектора Котрбу, доктора Валногу, начальника отдела Горака и пани Шейногову — других уже не припомню. Вечер я провел в дружеской компании, где разговаривал также со священником Никличком и сотрудником «Хоругви» Паржиком. Больше я никого не встречал и ни с кем не разговаривал. С восьми вечера я находился дома и слушал по радио «Травиату».

Господа, мне весьма неприятно, что я должен публично отчитываться в столь повседневных мелочах жизни. Настоятельно требую, чтобы вы привели наконец какие-нибудь доказательства того, что я делал что-либо иное, нежели то, что я утверждаю. В случае же, если подобные доказательства приведены не будут, я с полным основанием публично провозглашу вас злостными клеветниками и анонимными подстрекателями.

Иозеф Голоушек

Читая это, люди качали головами и говорили: «До чего разоряется! Сразу видать, сел в лужу. Ведь с самого начала говорили: что-то здесь не то! Куда ни глянь — везде одно канальство. Ну скажите, было ли что-нибудь похожее при австрийцах?»

8

На другой день в «Хоругви» можно было прочесть:

СКАНДАЛЬНАЯ АФЕРА ГОЛОУШЕКА БРАНЬ ВМЕСТО ОТВЕТА!

СНОВА ЛОЖЬ И УВЕРТКИ!

ПОПЫТКИ ОПЛЕВАТЬ ЧЕСТНЫХ ЛЮДЕЙ!

ГРУБИЯН И ПОДЛЕЦ!

Иными словами и не называют в порядочном обществе человека, который, будучи по заслугам пригвожден к позорному столбу, вместо того чтобы защищаться, неистово бранится и брызжет слюной, оскорбляя всю чешскую прессу самыми вульгарными уличными выражениями, из коих наугад приведем наиболее мягкие: «низкие нападки, трусливая анонимность, лжецы, клеветники, жестокая травля, оградить свое спокойствие, мне весьма неприятно, настоятельно требую, злостные выдумщики, анонимные подстрекатели». Какой букет грубостей, оскорблений и просто хулиганской ругани! Разумеется, бумага подлой, способной на любую мерзость и бандитизм «Вольной свободы» все стерпит и не покраснеет от этого потока грязи, отдающей сточной канавой и тюремной камерой… Вот где мы видим нашего политического противника в его истинном обличье, во всем его «благородстве», какого устыдился бы последний бродяга и висельник! Кроме бессмысленных ругательств, за душой у этого подонка ничего не оказалось: он лопочет нечто совершенно противоположное тому, что стремился доказать прежде, запутывается во все новой и новой лжи и пытается запятнать грязью клеветы особ, которые и руки бы ему не подали, таких, например, как член нашей редакции, автор известных патриотических романов и книг для девиц пан Паржик, пан священник Никличек, пан начальник отдела Горак и многие другие. Кого еще попытается затянуть в свое болото изрыгающий непотребную брань пан Голоушек? Стыдно смотреть, как он корчится в бессильной злобе, измышляя все новые и новые обстоятельства: он, видите ли, выпил кофе (!), написал одно или два письма (кому? Одно или все-таки два?), а с восьми вечера слушал по радио «Травиату» («Травиата» начинается в семь!); зато ни на один из наших вопросов он так и не отвечает, а с дерзостью опытного налетчика обрушивается на нас, начальственным тоном требуя, чтобы мы представили подтверждение его гнусных злодеяний! Пыжась доказать свое «алиби», он называет имена четырех лиц, якобы встреченных им за время двухчасовой прогулки — больше, мол, никто ему не повстречался!