Том 7. Мать. Рассказы, очерки 1906-1907 - [46]
Дьявол смотрел на это кипение зелёными глазами, и его взгляд изливал на груды костей фосфорически мерцающий холодный свет.
Скелет, сидевший на земле у ног его, говорил, подняв кости руки выше черепа и плавно качая ими в воздухе:
— Каждая женщина должна принадлежать одному мужчине…
Но в его шёпот вплетался другой звук, слова его речи странно обнимались с другими словами.
— Только мёртвому ведома истина!..
И кружились медленно ещё слова:
— Отец, говорил я, подобен пауку…
— Жизнь наша на земле — хаос заблуждений и тьма кромешная!
— Я трижды был женат, и все три раза — законно…
— Всю жизнь он неустанно ткёт паутину благополучия семьи…
— И каждый раз на одной женщине…
И вдруг откуда-то явился скелет, пронзительно скрипевший своими жёлтыми и ноздреватыми костями. Он поднял к глазам Дьявола своё полуразрушенное лицо и заявил:
— Я умер от сифилиса, да! Но я всё-таки уважал мораль! Когда жена моя изменила мне — я сам предал гнусный поступок её на суд закона и общества…
Но его оттолкнули, затёрли костями, и снова, как тихий вой ветра в трубе, раздались смешанные голоса:
— Я изобрёл электрический стул! Он убивает людей без страданий.
— За гробом, утешал я людей, вас ждёт блаженство вечное…
— Отец даёт детям жизнь и пищу… человек становится таковым после того, как он стал отцом, а до этого времени — он только член семьи…
Череп, формой похожий на яйцо, с кусками мяса на лице, говорил через головы других:
— Я доказал, что искусство должно подчиняться комплексу мнений и взглядов, привычек и потребностей общества…
Другой скелет, сидя верхом на памятнике, изображавшем сломанное дерево, возражал:
— Свобода может существовать только как анархия!
— Искусство — это приятное лекарство для души, усталой от жизни и труда…
— Это я утверждал, что жизнь есть труд! — доносилось издали.
— Пусть книга будет красива, как те коробочки с пилюлями, которые дают в аптеках…
— Все люди должны работать, некоторые обязаны наблюдать за работой… её плодами пользуется всякий, предназначенный для этого достоинствами своими и заслугами…
— Красиво и человеколюбиво должно быть искусство… Когда я устаю, оно поёт мне песни отдыха…
— А я люблю, — заговорил Дьявол, — свободное искусство, которое не служит иному богу, кроме богини красоты. Особенно люблю его, когда оно, как целомудренный юноша, мечтая о бессмертной красоте, весь полный жажды насладиться ею, срывает пёстрые одежды с тела жизни… и она является пред ним, как старая распутница, вся в морщинах и язвах на истрёпанной коже. Безумный гнев, тоску о красоте и ненависть к стоячему болоту жизни — это я люблю в искусстве… Друзья хорошего поэта — женщина и чёрт…
С колокольни сорвался стонущий крик меди и поплыл над городом мёртвых, невидимо и плавно качаясь во тьме, точно большая птица с прозрачными крыльями… Должно быть, сонный сторож неверной и вялою рукой лениво дернул веревку колокола. Медный звук плавился в воздухе и умирал. Но раньше чем погас его последний трепет, раздался новый резкий звук разбуженного колокола ночи. Тихо колебался душный воздух, и сквозь печальный гул дрожащей меди просачивался шорох костей, шелест сухих голосов.
И снова я слышал скучные речи назойливой глупости, клейкие слова мёртвой пошлости, нахальный говор торжествующей лжи, раздражённый ропот самомнения. Ожили все мысли, которыми живут люди в городах, но не было ни одной из тех, которыми они могут гордиться. Звенели все ржавые цепи, которыми окована душа жизни, но не вспыхнула ни одна из молний, гордо освещающих мрак души человека.
— Где же герои? — спросил я Дьявола.
— Они — скромны, и могилы их забыты. При жизни душили их, и на кладбище они задавлены мёртвыми костями! — ответил он, качая крыльями, чтобы разогнать жирный запах гниения, окружавший нас тёмной тучей, в которой рылись, как черви, однотонные, серые голоса мертвецов.
Сапожник говорил, что он первый из всех людей своего цеха имеет право на благодарность потомства — это он изобрёл сапоги с узкими носками. Учёный, описавший в своей книге тысячу разных пауков, утверждал, что он величайший ученый. Изобретатель искусственного молока раздраженно ныл, отталкивая от себя изобретателя скорострельной пушки, который упорно толковал всем вокруг пользу своей работы для мира. Тысячи тонких и влажных бечёвок стягивали мозг, впиваясь в него, как змеи. И все мёртвые, о чём бы они ни говорили, говорили, как строгие моралисты, как тюремщики жизни, влюблённые в своё дело.
— Довольно! — сказал Дьявол. — Мне надоело это… Мне надоело всё и на кладбищах мёртвых и в городах, кладбищах для живых… Вы, стражи истины! В могилы!..
Он крикнул железным голосом владыки, которому противна его власть.
Тогда пепельно-серая и жёлтая масса праха вдруг зашипела, закружилась и вскипела, как пыль под ударом вихря. Земля раскрыла тысячи тёмных пастей и, чмокая, лениво, как сытая свинья, снова проглотила извергнутую пищу свою, чтобы переваривать её далее… Всё вдруг исчезло, камни пошатнулись и твёрдо встали вновь на свои места. Остался только душный запах, хватавший за горло тяжёлой и влажной рукой.
Дьявол сел на одну из могил и, поставив локти на свои колена, обнял голову длинными пальцами чёрных рук. Его глаза неподвижно остановились в тёмной дали, в толпе камней и могил… Над головой его горели звёзды, в посветлевшем небе тихо плавали медные звуки колокола и будили ночь.
«Русское правительство есть только политическая партия, лишенная моральной связи с русским народом и враждебная ему по своим задачам. Под давлением необходимости русские власти устраивают гнуснейшую комедию народного представительства. Народ понял эту грубую комедию, он не хочет Думы, в которую желают посадить на роли представителей его желании каких-то темных людей, не известных ему», – писал Максим Горький в начале прошлого века. Он хорошо знал Россию, с 11 лет Алексей Пешков (будущий Максим Горький) вынужден был сам зарабатывать себе на жизнь и сменил много профессий, странствуя «по Руси».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вы прочтёте в этой книге о весёлом и умном итальянском мальчике Пепе, о том, как рабочие Италии любят детей и всегда готовы прийти им на помощь. Рисунки Б. А. Дехтерёва. Ответственный редактор Г. И. Гусева. Художественный редактор Н. З. Левинская. Технический редактор Р. Б. Сиголаева. Корректор Н. А. Сафронова. Содержание: К читателям Максим Горький. Дети Пармы (рассказ) — 1911 г. Максим Горький. Пепе (рассказ) — 1913 г. Для младшего школьного возраста.
Рассказ «Челкаш» был написан Максимом Горьким в 1894 году. Уже в 1895 году «Челкаш» был напечатан в журнале «Русское богатство» и принес автору широкую известность.
Эта скандальная статья Горького вышла в 1922 году в Берлине. Ее не издавали в России ни до, ни после войны, ни в перестройку, — вообще никогда. Просто не издавали и все тут. Быть может, как раз потому, что именно в этом своем сочинении Буревестник говорит о сути революции откровеннее, чем где-либо еще, и чем это позволяли себе его товарищи-большевики. Он живописует варварство и отсталость крестьянской массы, подсказывая читателю, что искоренить это зло возможно только чрезвычайщиной. Создатель Челкаша и Клима убежден: «Как евреи, выведенные Моисеем из рабства Египетского, вымрут полудикие, глупые, тяжелые люди русских сел и деревень — все те почти страшные люди, о которых говорилось выше, и их заменит новое племя — грамотных, разумных, бодрых людей».«Интеллигенция и революция» — тема из разряда вечных.
В книгу М.Горького вошли роман «Фома Гордеев» (1899) – драматическая история молодого человека, не нашедшего места в жестоком и неискреннем мире дельцов, «хозяев жизни», а так же известные пьесы «Васса Железнова» (1936), «Егор Булычев и другие» (1932) и повесть «Мои университеты» (1923). Максим Горький: «Женщина иногда может в своего мужа влюбиться».
Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.
Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.
«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
В третий том вошли произведения, написанные М. Горьким в 1896–1899 годах. Из них следующие входили в предыдущие собрания сочинений писателя: «Коновалов», «Болесь», «Зазубрина», «Ярмарка в Голтве», «Озорник», «Супруги Орловы», «Бывшие люди», «Мальва», «Скуки ради», «В степи», «Проходимец», «Дружки», «Каин и Артём», «Кирилка», «О чорте», «Ещё о чорте. Все эти произведения неоднократно редактировались самим М. Горьким. В последний раз они редактировались писателем при подготовке собрания сочинений в издании «Книга», в 1923–1927 гг.Остальные 12 произведений третьего тома впервые включены в собрание сочинений ГИХЛ в 1949 г.
В двадцатый том собрания сочинений вошла вторая часть «Жизни Клима Самгина», написанная М. Горьким в 1926–1928 годах. После первой отдельной публикации эта часть произведения автором не редактировалась.http://ruslit.traumlibrary.net.
В семнадцатый том вошли произведения, написанные М. Горьким в 1924–1936 годах. Из них следующие входили в предыдущие собрания сочинений писателя: «В.И. Ленин», «Леонид Красин», «Сергей Есенин», «О Гарине-Михайловском», «Н.Ф. Анненский». Некоторые из этих произведений редактировались писателем при подготовке собрания сочинений в издании «Книга», 1923–1927 годов, и при подготовке других изданий в 1930-х годах.Остальные произведения семнадцатого тема включаются в собрание сочинений впервые. За немногими исключениями эти произведения, опубликованные в советской периодической печати в 1925–1936 годах, М.
В двадцать четвёртый том вошли статьи, речи, приветствия, написанные и произнесённые М. Горьким в 1907–1928 годах. Некоторые из них входили в авторизованные сборники публицистических и литературно-критических произведений («Статьи 1905–1928 гг.», издание «Парус», Петроград, 1917–1918; «Публицистические статьи», 1931–1933; «О литературе», 1933-1935-1937, прижизненное) и неоднократно редактировались М. Горьким.Большинство же включённых в том статей, речей, приветствий были опубликованы в периодической печати и в авторизованные сборники не входили.