Том 7. Художественная проза 1840-1855 - [200]
«Петербургские углы» — одно из центральных произведений некрасовского сборника. Его содержание (быт и судьбы низших сословий, людей из народа, обитателей петербургского «дна») и художественная специфика в духе поэтики «натуральиой школы» полностью отвечали задачам создания беллетристики гоголевского направления, сформулированным Белинским в программном «Вступлении» к первой части «Физиологии Петербурга». Здесь же петербургские очерки, в том число и «Петербургские углы», соотносились с предшествующими опытами в подобном жанре, с французскими «физиологиями» и русскими нравоописаниями.
Некрасову — создателю «Петербургских углов» были хорошо известны издания А.-Л. Кюрмера «Французы в их собственном изображении» (1840–1842), физиологические очерки Ж. Жанена, издание А. П. Башуцкого «Наши, списанные с натуры русскими» (1841–1842), «Картинки русских нравов» (1842) и «Очерки русских нравов, или Лицевая сторона и изнанка рода человеческого» (1843) Ф. В. Булгарина и др. К нравоописаниям Булгарина он, так же как и Белинский, относился крайне отрицательно, неоднократно рецензируя их в «Отечественных записках» (1843).
К социальному исследованию петербургского «дна» обращались литературные современники и соратники Некрасова, многие из которых принимали участие в организованных им сборниках. Бедственному положению низших слоев петербургских тружеников были посвящены очерки Д. В. Григоровича («Петербургские шарманщики») и В. И. Даля («Петербургский дворник»); мелкий люд, живущий в Петербурге на положении жильцов у квартирохозяев, описан Е. П. Гребенкой в «Петербургской стороне». Все эти произведения, создававшиеся почти одновременно с «Петербургскими углами», напечатаны Некрасовым в «Физиологии Петербурга». Присущее им сходство тем, мотивов, ситуаций и даже языковых оборотов объясняется идеологической общностью и единством поэтических принципов, характерных для «натуральной школы».
Замысел «Петербургских углов» связан с личными впечатлениями первых лет бедственной петербургской жизни Некрасова. А. Н. Пыпин вспоминал по этому поводу: «„Петербургские углы“, которые Некрасов описывал впоследствии, были известны ему по наглядному собственному опыту» (Пыпин А. Н. Н. А. Некрасов. СПб., 1905, с. 8). Осознание личного жизненного опыта как общественной ценности и воплощение его в художественном творчестве всячески поддерживалось Белинским, теоретиком «натуральной школы».
Хронологически работа над очерком и «Физиологией Петербурга» приходится на годы особенно сильного воздействия идей Белинского на Некрасова. В это же время молодой писатель основательно знакомится с творчеством Гоголя. В 1842-начале 1843 г. выходит в свет четырехтомное собрание сочинений Гоголя, на которое Некрасов откликнулся в рецензии на книгу Ф. В. Булгарина «Очерки русских правов, или Лицевая сторона и изнанка рода человеческого» (03, 1843, № 3), высоко оценив «истинный юмор», «художественное воспроизведение действительности», «живую и одушевленную речь» — черты, присущие гоголевскому творчеству.
Внимание к специфике гоголевской поэтики, творческое усвоение ее принципов отчетливо проявилось в «Петербургских углах». В исследовательской литературе отмечались гоголевские стилистические приемы в повествовании Некрасова: использование гиперболизированных метонимий, характер авторских отступлений, ставшее традиционным для произведений «натуральной школы» перечисление комических вывесок, объявлений (см.: Чуковский, с. 80–81; Крошкин А. Ф. Роман Н. А. Некрасова «Жизнь и похождения Тихона Тростникова».-Некр. сб., III, с. 51). По наблюдениям К. И. Чуковского, трагическую тему социального дна Петербурга «Некрасов излагает с „комическим одушевлением“, с юмором, отчего его повествование кажется еще более трагическим» (Чуковский, с. 80).
В «Петербургских углах» отчетливо прослеживается тяготение Некрасова к фольклору. Очерк изобилует пословицами, поговорками, народными прибаутками, присловьями. «Иные являются по самому своему существу поговорками, окрыленными внутренней рифмой: „побьет, побьет, да не воз навьет“, „мы не из таких, чтобы грабить нагих“, „поклон да и вон“, „на том свете в лазарете сочтемся“ и др.» (Чуковский, с. 560–561). Есть в нем и элементы этнографизма: использование просторечной лексики, диалектизмов.
До начала работы над очерком Некрасов рецензировал «Русские народные сказки» И. Сахарова (ЛГ, 1841, 27 марта, № 35, с. 140), назвав их «неоцененным подарком для русской литературы», а русские песни, предания, пословицы — «хранилищем русской народности» (ПСС, т. IX, с. 10). В то же время им критически оценивались псевдонародные «Воскресные посиделки» В. П. Бурнашева (ЛГ, 1844, 24 февр., № 8, с. 151–153; 11 мая, № 18, с. 311–312). Очевидно, в поле его зрения были и книги И. Снегирева «Русские в своих пословицах. Рассуждения и исследования о русских пословицах и поговорках» (кн. I–IV. М., 1831–1834). Кроме литературных источников молодой Некрасов широко использовал свои наблюдения и знание просторечной лексики различных представителей городской бедноты, приехавших на заработки крестьян, мещан (ср. речь «дворового человека», бывшего учителя, крестьянина Кирьяныча).
