Том 7. Это было - [171]

же привела культура ваша!» Не будем пытаться объяснить ему: наше понимание культуры ему невнятно. Но мы-то знаем, чем дорога нам «русская культура». Мы знаем, что не русская культура привела Россию на Голгофу, а совсем иная, – безбожная, бездушная. Наша культура, культура «во Христе», дала чудесное цветенье, заставившее мир дивиться, но… туман побил цветенье, плодоношения Россия не познала. Наша культура пронизана небесным светом, высоким устремлением, мучительным исканием высокой правды, страданием за человека, со-страданием, любовью к человеку, вдохновенным провидением Бога в человеке, – всечеловечностью. Мы знаем, что русская душа всегда искала Правды.

Там, в былой России, русская культура замерла. Но верим: русская душа бессмертна; наши идеалы – бессмертны также; что идеалы и душа – сольются. И потому мы служим им, их помним – здесь. Разбросанные в мире, мы чутко перекликаемся, как стражи: «слу-ша-ай!..» Мы верим в неиссякаемость культуры нашей, в бессмертное ее цветенье. Всем, что живо в нас от Духа, мы чувствуем и верим: весна придет, цветение опять начнется. Без истинной культуры, нашей, русской, которую храним, – не быть России, во-Христе-России: другая будет, не-Россия. Цветение должно начаться. Мы проглядели, мы не ценили, не хранили… попустили побить его туману, – наш грех. Вы, юная Россия, вы, «племя младое, незнакомое»… – вы не попустите, вы охраните.

Июнь, 1935 г.

Париж

<Речь на торжественном собрании по поводу десятилетия «Возрождения»>

Господа, мне приходится говорить как бы заключительное слово. Комитет чествования просил меня войти в его состав, и я не уклонился, хоть я и сотрудник «Возрождения», и посему являюсь как бы частицей чествуемого юбиляра: меня просили в комитет как русского писателя.

Что добавить к мыслям и чувствам, высказанным здесь так верно, полно и так красноречиво? Скажу кратко… Есть две важнейшие силы в творчестве: воображение и углубленное провидение, интуиция. Эти человеческие свойства в той или иной мере всем присущи. И вот, я попрошу вас на минутку сосредоточиться, предоставить себе воображением и углубленно как бы про-видеть, интуитивно нащупать… постараться себе ответить вот на какой вопрос: что сказал бы русский народ, вся Россия в идеальном целом, если бы ее спросили – чего ты хочешь? Если бы он мог ответить… – я полагаю, с этим вы согласитесь, – он сказал бы: освобождения! жизни! челове-че-ской жизни! родной жизни, русской жизни, моей, ро-дины хочу, России, самого себя хочу, «самостоянья», по слову Пушкина, подлинной России, от века России, продолженной исторически, бытие которой было насильственно-кошмарно сорвано и – замерло! Народ, еще так недавно ответивший на призыв к просвещенной жизни гением Пушкина и многих славных, такой грандиозной, такой самобытной государственностью… такой великолепной русской культурой… – такой народ не может не быть верным тому завету, который выразил, от его имени, за него, проникновенный его гений. Помните… –

Два чувства дивно близко нам –

В них обретает сердце пищу –

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

Мы знаем, что это значит. Это устои жизни, устои человеческой культуры. Без этой любви к истоку, к своим корням, к своей роди-мой сущности, к своим святыням, к своим героям, водителям, великим… – народ… – только какая-то этнологическая частность, случайность, человечья пыль, несомая куда-то ветром, именно – пыль, как сказал только что М. В. Бернацкий! Устои… Вы помните…

На них основано от века,

По воле Бога Самого,

Самостоянье человека, –

Залог величия его.

Животворящая святыня!

Земля была без них мертва;

Без них наш тесный мир – пустыня,

Душа – алтарь без божества.

Две-над-цать строчек. Что это?! Да это целая система! Нравственная, философская, религиозная, воспитательная, даже политическая система! Изрекший так, духом своего гения такое… такой народ не может забыть себя, свое историческое свое… не может отречься от себя, от гения, им рожденного, не может плюнуть на свои истоки! Он может замирать, может быть оглушенным, но… превратиться в пыль, превратиться в мировое пугало с пришитым к телу ярлыком «международья»… такой народ не может!

Так вот… эти устои, эти две любви – «к родному пепелищу» и «к отеческим гробам»… эту «систему жизни» и выражало, и выражает по мере сил наше «Возрождение». Об этом здесь говорили все, говорили определенно, – и если бы не было у нас нашего русского, независимого, национального рупора наших чувств, если бы не было выразителя нашей русскости – «Возрождения» – наша жизнь была бы искажена, урезана, наши чувства не освежались бы сознанием нашей крепкой спайки, распылялись бы на чужих ветрах… не было бы здесь представительства… да, представительства – по праву крови, по праву «пепелища» и «отеческих гробов»… представительства от русского народа, во имя русского народа, а было бы… вырождение!

И потому – слава «Возрождению»! Честь и поклон основоположнику «Возрождения» – русского гласа на чужих пределах – дорогому Абраму Осиповичу Гукасову, русскому патриоту – за его жертвы, за его непреклонность. И потому – горячий привет и признательность десятилетней редакции «Возрождения», возглавляемой ныне Юлием Федоровичем Семеновым, мудро-последовательным и упорно стойким. Честь и благодарность всем работникам «Возрождения». Оно творит Россию, оно охраняет священный ее образ, очищает его от искажений, от шпаклевки, от клеветы, вызывает этот чудесный Образ перед глазами юными, перед глазами, не видавшими его… и вот, мы ныне уже видим, как этот Образ влечет к себе: мы видим новое племя, младое… новую смену русскую. Все мы, творящие и познающие, поскольку это в силах