Том 7. Дядя Динамит и другие - [43]

— Это племянница Икенхемов?

— Да.

— Леди Икенхем я знаю, а его не встречала. Говорят, он эксцентричен.

— Душевнобольной. Теперь все такие. Посмотри на Кларенса.

— Правда, он какой-то рассеянный.

— Еще чего! Сумасшедший. И Хорес. И Рикки. Мой тебе совет, не заводи племянников.

Леди Констанс вздохнула.

— У меня их много, Аларих.

— Сумасшедшие?

— Иногда мне кажется, что да. Так странно себя ведут…

— Куда им до моих!

— Роналд женился на хористке.

— Рикки пишет стихи.

— Бошем купил на улице золотой слиток.

— А теперь еще суп.

— Бошем купил суп?

— Какой Бошем! Рикки. Хочет торговать супом.

— Торговать супом?

— Конни, ты не горное эхо. Да, торговать супом. И еще просит, нахал, пятьсот фунтов на обзаведение. Конечно, не дам. Обижается, видите ли! Ничего, Хорес больше обидится, когда я с ним поговорю! Распорядись насчет машины.

— Ты бы послал мистера Бакстера. Он ведь в Лондоне? Вот его и пошли.

— Еще чего! Сумасшедший племянник, а мой. Разве я допущу, чтоб его ругал какой-то выскочка?

— Знаю! — воскликнула леди Констанс. — Бошем собирался в Лондон. Пусть Хорес привезет его обратно.

— Вот это дело, — похвалил герцог. — А то «Бакстер»! Да, скажи Бошему. Ну, заболтался я с тобой. Где Кларенс?

— У свиньи.

— Не надоело?

— Что ты! Он по ней с ума сходит.

— Вот именно. От нее все и пошло. Надо ее убрать, а то твой братец скажет, что он — яйцо всмятку. Кстати, пришли мне десяток яиц.

— Ты не завтракал?

— Завтракал.

— Не наелся? — с натужной заботой сказала леди Констанс.

— Наелся. Я буду их бросать. Проучу этого охломонда. Ах ты, опять! Теперь поет.

— Аларих, — мягко спросила леди Констанс, — тебе непременно нужно бросать в него яйца?

— Да.

— Прекрасно, — сказала она и пошла уводить певца из опасной зоны, напряженно о чем-то размышляя.

Тем временем лорд Эмсворт, не зная обо всей суете, был на лужайке, за огородом, у милого сердцу свинарника, где обитала прославленная Императрица, дважды получившая приз по разряду жирных свиней. Под его любящим взором она кончала трапезу.

Девятый эмсвортский граф легко забывал плохое. Не помня о том, что в жизнь его вернулся Бакстер, он наслаждался той совершенной радостью, которую дают нам чистая совесть, отъезд домашних, приятное общество и хорошая погода. В это утро у него не было тайн от сестры своей, Констанс, никто не мешал ему общаться с любимой свиньей, а погода стояла редкая даже для этих блаженных мест. Весна была капризной в Лондоне — но не в Бландинге.

Одно хоть немного омрачало радость: граф знал по опыту, что такое божественное одиночество не бывает долгим. И опыт его не обманул. Кто-то зарычал, он обернулся — и увидел, как выразился бы сыщик, одного м. Гость его, герцог, шел к нему по лужайке.

— Утррр, Кларенс.

— Доброе утро, Аларих.

Растерянный граф притворно улыбнулся. Воспитание, а точнее — непрестанные напоминания сестры (около 15 тысяч слов) внушили ему, что хозяин должен носить маску. Он старался изо всех сил не походить на загнанного оленя.

— Бошема видел?

— Нет, нет.

— Надо поговорить. Подожду здесь, перехвачу, а то уедет. Он едет в Лондон, за Хоресом. Помолвка расстроилась.

Лорд Эмсворт вроде бы помнил, что наследник его женат, и решился на это намекнуть.

— Не у него, — ответил герцог. — У Хореса.

Графу легче не стало.

— А кто это — Хорес?

— Мой племянник.

— Он женится?

— Собирался. На племяннице Икенхема.

— А кто такая…

— Его бывшая невеста.

— А кто такой…

— Ее дядя.

— О! — обрадовался граф. — Икенхем! Как же, как же. Я его знаю. Он дружит с Галахадом. Хорошо, что он приедет.

— Откуда ты взял?

— Ты же сам сейчас…

— Ничего подобного. Это Хорес приедет.

— А кто такой…

— Я тебе только что говорил, — с привычной строгостью ответил герцог. — Мой племянник.

— А? О? Э? — сказал лорд Эмсворт. — А, племянник! Прекрасно, прекрасно. Он любит свиней? А ты, Аларих? Вот моя свинья Императрица. Кажется, ты ее видел прошлым летом.

Хозяин отошел от перил, чтобы гость разглядел ее получше. Оба помолчали, граф — благоговейно, герцог — сердито. Вынув большие очки из нагрудного кармана, он укоризненно глядел на свинью.

— Ну и вид! — сказал он наконец. — Ф-фу, мерзость. Лорд Эмсворт страшно вздрогнул, не веря своим ушам.

— Что?

— Слишком жирная.

— Жирная?

— Да, слишком. Ты посмотри. Какой-то шар.

— Это так надо.

— Не до такой же степени!

— До такой, до такой. Она получила две медали.

— Не говори глупостей, Кларенс. Подумай сам, зачем свинье медали? Нет, тут подойдет одно слово: туша. Прямо тетя Горация. Наклонилась взять пирога — и все, крышка. Твоя свинья еще вдвое толще. Чего ты хочешь? Жрет, жрет и жрет. Ей бы на диету, да пробежаться с утра.

Лорд Эмсворт отыскал пенсне, слетевшее от избытка чувств, и надел его дрожащей рукой.

— Ты полагаешь, — спросил он, ибо в критические минуты бывал нестерпимо саркастичным, — я готовлю ее к бегам?

Герцог, задумавшись было о том, каково приходится бедной Конни, встрепенулся и сказал:

— Не надо, Кларенс.

— А?

— Не готовь. Первой она не придет, зачем позориться? Лучше бы ее сплавить. Знаешь что? — Герцог похлопал его по плечу. — Я ее возьму. Да, да. Отошли ко мне. Через неделю-другую — не узнаешь. Похудеет, подтянется. Да и ты придешь в себя. Сам скажешь спасибо. А вот и Бошем. Эй, Бошем! Мне надо с тобой поговорить.