Том 7. Дядя Динамит и другие - [164]

— Да.

— Прекрасно. Что это сказал поэт про примирение влюбленных?

— Не знаю.

— Равно как и я. Уж что-нибудь сказал. Вы счастливы?

— Витаю в облаках.

— Хорошая вещь любовь.

— Куда уж лучше! Вы влюблялись?

— Непрестанно.

— Нет, по-настоящему. Хотели вы жениться? Любили кого-то больше всего на свете?

— Да, — резковато ответил Галли. — Ничего не вышло.

— А что случилось?

— Отец был против. Она была, как говорится, певичка. Долли Хендерсон. В общем, он топнул ногой. Орали, кричали, может — он меня и проклял, но уж точно отправил в Африку, а она вышла замуж. За такого Коттерли, из ирландской гвардии.

— Бедный Галли!

— Да, мне было худо. Но Сэма никто ни в какую Африку не отправит. Кстати, вы сказали, что согласны на этот синдикат?

— Еще бы!

— Молодец. Не пожалеете.

— Знаю. Он послезавтра женится. В регистратуре.

— Быть не может!

— Сам сказал. Конечно, по секрету.

— Как иначе! Хотя Кларенсу я бы сообщил, что тарарама не будет.

— А что?

— Очень боится. Речь, знаете, а главное — цилиндр. Терпеть их не может. Поистине, на вкус, на цвет… Лично я очень их люблю, особенно серые. Бывало, трясусь, как листик, должен букмекеру, а надень мне серый цилиндр — готов к любой беседе. Вероятно, — прибавил он, ибо они входили в дом, — вы отправитесь на поиски Сэма?

— Да, да.

— Приласкайте его. Он какой-то нервный, печальный. А я пойду к брату. Люблю с ним поговорить.

3

Направляясь к кабинету лорда Эмсворта, Галл и мурлыкал припев одной из песенок, которые пела Долли Хендерсон, и удивлялся тому, что через тридцать лет задыхается, когда о ней думает. Вообще-то, конечно, все обошлось как нельзя лучше — такой хорошей девушке было бы с ним очень трудно. Галли не заблуждался на свой счет. Сестры его, Констанс, Джулия, Дора и Гермиона, часто бранили его, и были правы. Да, он приветлив, он легко завяжет дружбу и вроде бы никого не обидел, но такой муж не подарок. Те, кто знал Долли и Джека, говорили, что они счастливы; чего же горевать?

Однако непрестанные обручения и свадьбы поневоле вгоняли в тоску. Типтон женится на Веронике, Сэм — на Сэнди, Уилфрид, судя по слухам, — на могучей девице. Он вздрогнул. А что, если Кларенс зазевался? Эта Дафна его съест. Такие вещи заразны, лиха беда начало.

Тревожная мысль трепетала в его мозгу, когда дверь отворилась, из нее вышла дама Дафна. Она уплыла по коридору, он — встревоженно вбежал в комнату.

— А, Галахад! — сказал лорд Эмсворт поверх книги о свиньях. — Я надеялся, что ты зайдешь. Случилась очень странная вещь.

— Ты с ума сошел! — сказал Галли. — Разве ты забыл мои советы?

— Да, — признался забывчивый граф. — А что ты советовал?

— Никогда и ни в коем случае не оставаться вдвоем с этой мымрой. Двадцать лет назад тебя спасла фамильная удача. Как ты можешь, как ты только?..

— Дорогой мой, что же мне делать? Она сюда пришла. Нельзя же ее выгнать?

— О чем вы говорили?

— О том, о сем.

— Вспоминали добрые старые дни?

— Вроде бы нет.

— Тогда о чем же?

Лорд Эмсворт порылся в своей утлой памяти, но ничего не нашел.

— Стихи читал? — не унимался Галли.

— Нет, не думаю. Она говорила о каком-то… э-э… а-а… Олсопе. Ты его знаешь?

— Как и ты. Это наш племянник.

— Правда?

— Не веришь, посмотри у Дебрета. Уилфрид, сын и наследник маркиза Олсопа. Что же она говорила?

— Если я правильно понял, она не возьмет его в свою школу. Ей не понравилось, что он напился.

— Напился? — Галли был удивлен. Даже в «Пеликане» очень редко пили в такое время дня. — То есть надрался? Насосался?

— Она говорит, напился. Кажется, ее сын… как его?..

— Хаксли.

— Да, да, Хаксли. Он шел в свою комнату, а твой Уилфрид распевал пьяные песни. Вчера он тоже пил, у ее домика. Мать, то есть эта дама, не хочет брать его в школу. Знаешь, я ее не осуждаю. Она боялась, что осуждаю, а я вот — нет и нет. Если бы я был директоршей, я бы не брал пьяных музыкантов. Очень плохой пример.

— И это все? Больше ни о чем не говорили?

— Ну, немного о свиньях. Она их очень любит. Я даже удивился.

Галли громко воззвал к своему Создателю.

— Кларенс, — сказал он, — гони ее и поскорей, а то непременно влипнешь. Буквально как у Булки Бенджера! Эта его девица начала с гольфа, она очень хороший игрок — и пожалуйста, «О руки бледные…». Хватай ее за шкирку, вышвыривай, она к тебе подкатывается.

— Какой ужас!

— Я и стараюсь тебя напугать. Что ж, очень хорошо. Ты предупрежден. — И Галли вышел, явно показывая, что умывает руки.

Закрыв за собой дверь, он вспомнил, что в начале беседы Кларенс сказал что-то интересное. Где-то что-то случилось. Он приоткрыл дверь и заглянул в комнату.

— Что ты хотел сказать? — спросил он.

— Э?

— Какая странная вещь?

— А?

— Возьми себя в руки, Кларенс. Припомни, ты сам говорил.

— А! — оживился лорд Эмсворт. — Искал, понимаешь, отчет свиноводческих обществ, твоя мисс Каллендер вечно все убирает, куда-то его сунула… да, так я искал, вижу — конверт. Я его открыл, а там другой, надписано: «Типтону Плимсолу». Ничего не понимаю! Я не Плимсол. Позвал твою мисс, попросил ему передать.

Глава 11

1

Конечно, Сэнди хотелось встретиться с Сэмом в бильярдной или в ином святилище, но сперва она зашла в свою рабочую комнатку. Она не любила даром получать жалованье. Именно этот недостаток и раздражал лорда Эмсворта. Идеальный секретарь, думал он, завтракает в постели, дремлет в кресле, играет в гольф и так далее.