Том 7. Царствование Федора Иоанновича, 1584–1598 гг. - [8]

Ратные люди собирались с городов и сел таким образом: в 1545 году, например, государь велел нарядить с Новгорода и пригородов, с белых не тяглых дворов с трех дворов по человеку, да с тяглых с пяти дворов по человеку, всего нарядить 1973 человека на копях. Да с новгородских же посадов и с пригородов, с посадов, с рядов, погостов нарядить 2000 человек пищальников, половина на конях, а другая половина пеших. Пешие пищальники были бы в судах, а суда им готовить на свой счет; у конных людей также должны быть суда, в чем им корм и запас свой в Нижний Новгород провезти; у всех этих пищальников, у конных и пеших, должно быть по ручной пищали, а на пищаль по 12 гривенок безменных зелья, да по столько же свинцу на ядра; на всех людях должны быть однорядки или сермяги крашеные. В следующем же месяце прислана была в Новгород грамота, по которой уже требовалось собрать с белых дворов и с гостиных по человеку с двора, с суконничьих – по человеку с двух дворов, с черных – по-прежнему, с пяти дворов по человеку, да с 20 дворов по пуду зелья, со всех без исключений; но через месяц велено было с достаточных людей, живущих на черных дворах, взять с двора по человеку, кроме прежнего побора – по человеку с пяти дворов; освобождены были от побора дворы архиепископских детей боярских, софийских священников, всех служилых людей архиепископских; с ружных священников велено было взять с 6 священников по человеку, да по две гривенки зелья, а не с ружных с 10 священников – человека, да по две гривенки зелья; дьяконы же, дьяки, пономари и просвирни помогают своим священникам до церковному доходу. Которые люди при этом объявили, что им зелья добыть нельзя, к тем посылались мастера ямчужные (селитряные) и пищальники указывать им, как варить зелье. Под 1535 годом псковский летописец говорит, что горожане его нарядили 500 пищальников, 3000 лошадей в телегах и человека на коне, 3000 четвертей овсяной заспы на толокно, 3000 полтей свинины, 3000 четвертей солоду, 360 четвертей гороху, столько же семени конопляного; на Москву послали 400 пищальников, а новгородцы много посохи послали для построения нового города Себежа. Иногда посошные люди разбегались во время похода, и тогда области, их поставившие, должны были нанимать новых; под 1561 годом летописец говорит: царские воеводы людей потеряли много, посохи, а другие разбежались, потому что нечего есть; от этого Пскову, пригородам и сельским людям проторей стало много в посохе: вместо разбежавшейся посохи нанимали других, с сохи по 22 человека, а на месяц давали человеку по три рубля, а иные и по три с полтиной с лошадьми и с телегами под наряд. Во время похода под Полоцк в войске Иоанновом было посохи пешей и коневой 80900 человек, давали посошанам во Пскове: коневникам – по 5 р., а пешим – по 2 рубля. Под 1570 годом псковский летописец говорит: пришел царь в Великий Новгород и много людей было побито; к тому же велел править посоху под наряд мосты мостить в Ливонскую землю, зелейную руду сбирать: от этого налога и правежа все люди, новгородцы и псковичи, обнищали, давать стало нечего и пошли сами в посоху, и злою смертию там померли от голода и мороза от мостов и наряду; во Пскове байдаки и лодки большие посохой тянули под ливонские города и, не много потянув, покинули по лесам, тут лодки сгнили, а людей погубили.

Московское государство XVI века относительно юго-восточной границы своей находилось в таком же положении, как и древняя Приднепровская Русь времен св. Владимира: граничило с степью, из которой стремились кочевые хищники на его опустошение. Уже давно московские сторожи, сторожевые отряды или станицы, разъезжали по разным направлениям в степи и стояли в определенных местах, наблюдая за татарами, при Иоанне IV московские сторожи начали сталкиваться с литовскими на Днепре: мы видели, что царь старался показать Сигизмунду-Августу, как выгодно для последнего помогать московским сторожам, а не затевать споров о том, что они становятся на Литовской земле. Во второй половине царствования, обративши все внимание на запад, Иоанн тем более должен был хлопотать, чтоб южная граница была защищена, чтоб крымцы не могли явиться у Оки безвестно. С этою целию в январе 1571 года государь приказал боярину своему, князю Михайле Ивановичу Воротынскому, ведать станицы, сторожи и всякие свои государевы польские службы. Воротынский говорил государевым словом в разряде дьякам, что ему велел государь ведать и поустроить станицы и сторожи, и велел доискаться станичных прежних списков; в города: Путивль, Тулу, Рязань, Мещеру, в другие украинные города и в Северу велел послать грамоты по детей боярских, по письменных по станичных голов и по их товарищей станичников, и по станичных вожей, и по сторожей, которые ездят из Путивля, из Тулы, Рязани, Мещеры, из Северской страны в станицах на поле к разным урочищам, и которые прежде езжали лет за десять и пятнадцать, велел им всем быть в Москву. Когда они приехали, то государь приказал князю Воротынскому сидеть (заняться) о станицах, сторожах и всяких польских службах, станичных голов, станичников и вожей расспрашивать и, расспрося, расписать подлинно порознь: из которого города, по которым местам и до каких мест пригоже станицам ездить и в каких местах сторожам на сторожах стоять, и до каких мест на которую сторону от которой сторожи разъездам быть, и в которых местах на поле головам стоять для бережения от приходу воинских людей, и из которых городов и по скольку человек, с которым головою и каким людям на государевой службе быть? Чтоб государю про приход воинских людей быть не безвестну, и воинские люди на государевы украйны безвестно не приходили.