Том 6. Стихотворения - [10]

Через луга и розовые мяты, —

В пустой провал пережитой грозы,

В осеребренные туманом скаты.

Ручей, разговорись — разговорись!

Душа моя, развеселись: воскресни!

И вот — извечно блещущая высь!

И вот — извечно блещущие песни!

Старинный друг, освободи меня

Пылающей, пылающей судьбою.

Пылай во мне, как… языки огня,

Пылай во мне: я полн судьбой — Тобою.

Прими меня: не отвергай! Я — здесь,

Друг сказочный, полузабытый, милый…

Как хорошо! И — блещущая высь!..

И — над душой невидимые силы!..

Апрель 1909

Москва

Вечер («На небе прордели багрянцы…»)

На небе прордели багрянцы.

Пропели и — нежно немели;

Проглядные, ясные глянцы,

Стеклясь, зеленея, звездели.

Моргнули на туче летучей,

Текуче блеснув, бриллианты…

Попадая палицами в тучи,

Где-то прогоготали гиганты…

Шипучею пеной кипели

Певучие струи: в туманы…

Лохматясь, лиловые ели

Кидались в лиловые страны.

В просторы сырых перепутий,

Ввиваясь, бежали дороги,

Где тусклые сумерки мутей

Прорезывали… рогороги.

1909

Москва

Звезда

Христиану Моргенштерну («Ты надо мной — немым поэтом…»)

Старшему брату в Антропософии

Ты надо мной — немым поэтом —

Голубизною глаз блеснул,

И засмеявшись ясным светом,

Сквозную руку протянул.

В воспоминанье и доныне

Стоишь святыней красоты

Ты в роковой моей године

У роковой своей черты.

Тебя, восставшего из света,

Зовет в печали ледяной —

Перекипевшая планета,

Перегремевшая войной;

В часы возмездия подъявший

Свои созвездия над ней, —

В тысячелетья просиявший

Тысячесветием огней, —

Как и тогда, во мне воскресни,

Воспламенясь, ко мне склони

Свои просвеченные песни

В грозой отмеченные дни.

Август 1918

Москва

Звезда

Упал на землю солнца красный круг.

И над землей, стремительно блистая,

Приподнялась зеркальность золотая

И в пятнах пепла тлела.

Всё вокруг вдруг стало: и — туманисто;

И — серо…

Стеклянно зеленеет бирюза,

И яркая заяснилась слеза —

Алмазная, алмазная Венера.

Май 1914

Арлестейм

Самосознание

Мне снились: и море, и горы…

Мне снились…

Далекие хоры

Созвездий

Кружились

В волне мировой…

Порой метеоры

Из высей катились,

Беззвучно

Развеявши пурпурный хвост надо мной.

Проснулся — и те же: и горы,

И море…

И долгие, долгие взоры

Бросаю вокруг.

Все то же… Докучно

Внимаю,

Как плачется бездна:

Старинная бездна лазури;

И — огненный, солнечный

Круг.

Мои многолетние боли —

Доколе?..

Чрез жизни, миры, мирозданья

За мной пробегаете вы?

В надмирных твореньях, —

В паденьях —

Течет бытие… Но — о Боже! —

Сознанье

Всё строже, всё то же —

Всё то же

Сознанье

Мое.

Февраль 1914

Базель

Карма

Н.А. Григорович

1

Мне грустно… Подожди… Рояль,

Как будто торопясь и споря,

Приоткрывает окна в даль

Грозой волнуемого моря.

И мне, мелькая мимо, дни

Напоминают пенной сменой,

Что мы — мгновенные огни —

Летим развеянною пеной.

Воздушно брызжут дишканты

В далекий берег прежней песней…

И над роялем смотришь ты

Неотразимей и чудесней.

Твои огромные глаза!

Твои холодные объятья!

Но незабытая гроза —

Твое чернеющее платье.

2

Мы роковые глубины,

Глухонемые ураганы, —

Упали в хлынувшие сны,

В тысячелетние туманы.

И было бешенство огней

В водоворотах белой пены.

И — возникали беги дней,

Существовании перемены.

Мы были — сумеречной мглой,

Мы будем — пламенные духи.

Миров испепеленный слой

Живет в моем проросшем слухе.

3

И знаю я; во мгле миров:

Ты — злая, лающая Парка,

В лесу пугающая сов,

Меня лобзающая жарко.

Ты — изливала надо мной

Свои бормочущие были

Под фосфорической луной,

Серея вретищем из пыли.

Ты, возникая из углов,

Тянулась тенью чернорогой;

Подняв мышиный шорох слов

Над буквой рукописи строгой.

И я безумствовал в ночи

С тысячелетнею старухой;

И пели лунные лучи

В мое расширенное ухо.

4

Летучим фосфором валы

Нам освещают окна дома.

Я вижу молнии из мглы.

И — морок мраморного грома,

Твое лучистое кольцо

Блеснет над матовою гаммой;

И — ночи веют мне в лицо

Своею черной орифламмой.

И — возникают беги дней,

Существовании перемены,

Как брызги бешеных огней

В водоворотах белой пены.

И знаю я: во мгле миров

Ты злая, лающая Парка,

В лесу путающая сов,

Меня лобзающая жарко.

5

Приемлю молча жребий свой,

Поняв душою безглагольной

И моря рокот роковой,

И жизни подвиг подневольный.

Июль 1917

Поворовка

Современникам

Туда, во мглу Небытия,

Ты безвременным, мертвым комом

Катилась, мертвая земля,

Над собирающимся громом.

И словно облак обволок

Порядок строя мирового,

И презирающий зрачок,

И прорастающее слово.

Толчками рухнувших Мессин,

Провалом грешной Мартиники

Среди неузнанных руин

Приподымался смысл великий.

Развили грозные огни

Все беспокойней, все нестройней —

Нечеловеческие дни,

Нечеловеческие бойни…

И я к груди земли приник

И понял: в гром землетрясений

Склоняет исполинский лик

Из дней глаголющий нам Гений.

Он — Справедливый Судия. —

Мерцая мрачным приговором,

Давно смятенного меня

Опламенил глухим прозором.

И видел там, за громом битв

Восстанье Светлого Завета

В волне рыданий и молитв

И набегающего Света.

И ныне знаю: морок злой

Нас обуявших ослеплений

Перегорит, как ветхий слой,

И Солнце спустится, как гений, —

И громовая полоса,

Огнем палящая глазницы, —

Далекий грохот колеса

Золотордяной колесницы.

Январь 1918

Москва

Война

Разорвалось затишье грозовое…

Взлетает ввысь громовый вопль племен.

Закручено все близкое, родное,

Как столб песков в дали иных времен.

А — я, а — я?.. Былое без ответа…

Но где оно?.. И нет его… Ужель?