Том 6. Сибирские рассказы. Рассказы, повести 1893-1897. Золотопромышленники - [159]

Да говорите вы толком, ничего не пойму…

Марфа Лукинишна (строго). А ты что же это, матка-свет, с матерью-то не здороваешься?.. От поклона голова не отвалится, а умнее матери нехорошо быть…

Анисья Тихоновна. Извини, мама, я совсем не о том думала. (Целует мать.) Здравствуй, Харитоша.

Ширинкин. Да ведь мы сегодня разов сто виделись с вами, Анисья Тихоновна… хе-хе!..

Анисья Тихоновна. Ну, значит, забыла… ах, не до того мне!..

Марфа Лукинишна. Чтой-то, Анисья, и в самом-то деле: забыла да забыла… Вертишь хвостом, а вот ужо я доберусь до тебя. Плохо тебя муж учит, а выколачивал бы лишнюю-то дурь, так лучше было бы… Так я говорю, Харитоша?

Ширинкин. Право-с… я не знаю-с. Анисья Тихоновна — такие благородные дамы…

Марфа Лукинишна. А что же я-то, по-твоему, чем я хуже Анисьи, чтобы меня увечить… а? Родная моя дочь, мое рождение, вдруг сделалась благороднее матери. Что она шляпки носит да хвост прицепила, а муж содрал бы шляпку-то, да сгреб бы за хвост, да прямо по благородству…

Анисья Тихоновна. Будет, мама, надоело ваши глупости слушать. Всех на свете нельзя переколотить… Вася, ты сходи-ка к ним да посмотри, что там делается, а то от них все равно толку не добьешься…

Воротов. Я живой рукой… (Уходит.)

Ширинкин. Дело самое простое: из-под вседониму вырвались Тихон Кондратьич, и теперь дом коромыслом… Сами с себя вседоним сняли и пошли чертить, только брызги летят. Кричат на всю улицу: «Не подходи… всякого убью!..»

Марфа Лукинишна. А этот проклятущий абвокат еще пуще идола-то моего смущает… пьянешеньки, хоть выжми, как грецкие губки.

Ширинкин (заглядывает в окно). Да вон они, легки на помине… прямо сюда на извозчике катят.

Марфа Лукинишна (начинает бегать по комнате). Ох, батюшки… да куда же я-то денусь от своего идолища!.. Даже ноженьки отнялись со страхов… разразит он меня. Думала, хошь здесь спрячусь, а он за мной… батюшки, да куда же я-то?..

Анисья Тихоновна. Харитоша, уведи ее куда-нибудь, ну, хоть к Мосевне.

Ширинкин. Слушаю-с. Марфа Лукинишна, пожалуйте-с…

Марфа Лукинишна. Ох, веди, куды знаешь… Идол-то мой отвернет мне голову, как пуговицу!.. (Уходят.)

ЯВЛЕНИЕ VIII

Анисья Тихоновна, Молоков с Белоносовым.

Молоков (не замечает дочери). Что это за оказия, Белоносов, куды я только ни пойду — везде пусто. Издали видишь, как будто и человек стоит, а пришел — никого нет.

Белоносов. Это от страху перед вами народ расступается, Тихон Кондратьич… да-а!..

Молоков. Со страху?.. ха-ха!.. люблю!.. Будет, брат, мне сидеть под вседонимом… Три годика высидел, а теперь сокрушу!.. Всех сокрушу!.. И первого Ваньку изувечу, вот сейчас изувечу, потому столько он раз меня надувал… столько надувал…

Анисья Тихоновна. Никто вас не боится, тятенька, это только одно ваше воображение…

Молоков (обертывается). Что-о?! А, это ты, Анисья… Ну, и отлично, хоть один живой человек… Неужели ты меня не боишься?..

Анисья Тихоновна. Никого я, тятенька, не боюсь…

Молоков. Вот молодец-баба!.. Иди, я тебя поцелую…

(Целует ее.)

Белоносов. Позвольте и мне, Анисья Тихоновна, свою недостойную образину приложить к вашей ручке…

Анисья Тихоновна. Ну, уж извините… (Брезгливо прячет руки за спиной.) Вы теперь на лягушку походите: глаза слезятся, лицо светится… тьфу!..

Молоков. Ха-ха… Тут засветится рожа, когда мы закручиваем вторые сутки. Ай да Анисья, гони его, паршивца… Анисья, хочешь, озолочу? Прииск мы добыли с Белоносовым, да еще какой прииск… ха-ха-ха!.. Всех завяжем в один узел…

Анисья Тихоновна. Мне и своего золота по горло, папенька… Если бы вы раньше немножко догадались, а теперь поздно.

Молоков. Глупая: палка на палку нехорошо, а золото на золото не давит… Ну, а что твой-то сахар медович, куда он от меня спрятался?.. Испугался, небось… ха-ха!.. Скажи-ка ступай ему, Анисья, что, мол, гости тебя ждут.

Анисья Тихоновна. Хорошо, я сейчас… (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ IX

Молоков и Белоносов.

Молоков. Вот за это самое и люблю ее, за удаль… Небось, живая в руки не дастся. Люблю… У них что-то с мужем-то, кажется, тово?..

Белоносов. Совсем на ножах дело: старик-то ревнует, а она его пуще дразнит…

Молоков. Ай да Анисья, люблю! ха-ха… Пожалуй, Ваньке несдобровать, не по себе дерево загнул.

Белоносов. Сильно ссорятся… Иван-то Тимофеич все смешком да шуточками донимает, придавит и отпустит, как кошка с мышью, а Анисья Тихоновна в сомнении его держит. Своя политика, и весьма даже верная, потому что Иван Тимофеич теперь совсем закружился и не знает, на кого ему броситься. Сильно дичит… А знаете, это и со мной бывает, Тихон Кондратьич: как выпьешь, так и начнет казаться, что все куда-то едешь, едешь…

Молоков. А я так совсем наоборот: мне изломать чего-нибудь нужно… Вот и сейчас: так бы и хряснул всю эту Ванькину музыку. (Оглядывает мебель.) В щепы бы разнес…

ЯВЛЕНИЕ X

Те же и Засыпкин.

Засыпкин. Ах, папенька, как я рад!..

Молоков. Здравствуй, здравствуй, зятюшка… А вот мы пришли тебе неприятность сделать. Так, Белоносов?

Белоносов. Совершенно верно. Мы теперь вам покажем, как порок наказывается, а добродетель торжествует… (С важностью раскуривает сигару.)

Молоков. Валяй его, валяй… а потом я.

Засыпкин. Что же это вы, бить меня пришли?..