Том 6. Отечник - [267]
А. О. Смирнова рассказывает о своеобразной ревизии, которую граф Толстой провел в бытность свою тверским губернатором: «Раз он поехал в уездный город и пошел в уездный суд, вошел туда, помолился пред образом и сказал испуганным чиновникам, что у них страшный беспорядок. «Снимите-ка мне ваш образ! О, да он весь загажен мухами! Подайте мел, я вам покажу, как чистят ризу». Он вычистил его, перекрестился и поставил его в углу. «Я вам изменю киоту, за стеклом мухи не заберутся, и вы молитесь; все у вас будет в порядке». Ничего не смотрел, к великой радости оторопелых чиновников; и с чем приехал, с тем уехал…»2159.
Толстой с сочувствием отнесся к патриотическому начинанию М. П. Погодина, когда тот начал выпускать журнал «Москвитянин». В 1841 г. Погодин записал в своем дневнике:
«Поутру был граф Толстой, с которым много говорили о России нынешней и прошедшей. Журнал ваш запретят, сказал он, потому что в нем слишком ясен Русский дух и много Православия. Есть какая-то невидимая, тайно действующая сила, которая мешает всякому добру в России. Верно, она имеет свое начало в чужих краях, трепещущих России и действующих чрез золото»2160. В 1832 г. Н. А. Муханов засвидетельствовал в своем дневнике, что граф Толстой нашел общий язык с А. С. Пушкиным в вопросе о патриотизме2161.
В 1833 г. Толстой женился на дочери князя Г. А. Грузинского Анне Георгиевне. Брак этот был не совсем обычен. А. О. Смирнова пишет о Толстых в своих записках: «Тридцати пяти лет княжна вышла замуж за графа Александра Петровича Толстого, святого человека. Он подчинился своей чудовине (чудачке. — В. В.) и жил с нею как брат»2162. Анна Георгиевна была правнучкой грузинского царевича Бакара; как и Толстой, она была прямым потомком Вахтанга VI и приходилась своему мужу четвероюродной сестрой. По отношению к себе графиня была всегда строга и не позволяла никаких прихотей и излишеств. Ежедневно, особенно на склоне лет, посещала церковь; не только неукоснительно соблюдала все посты, но считала своим долгом каждый пост говеть и приобщаться Святых Таин, что в целом было нехарактерно для современников её круга.
У Толстых была своя домовая церковь, в которой среди многих редких икон находился образ Всех святых Грузинской Церкви, где лики были писаны с изображений, взятых из древних рукописных книг. А. О. Смирнова рассказывает, что у них квартировали семинаристы, которые «составляли препорядочный хор и пели простым напевом. Граф вывез дьяка из Иерусалима; это был такой чтец, что мог только сравниться с дьяком императора Павла Петровича; слова выкатывались как жемчуг»2163.
Интересы святителя Игнатия и графа Толстого пересеклись на имени Гоголя, вернее, на его нашумевшей тогда книге «Выбранные места из переписки с друзьями»2164. Граф Толстой был другом Гоголя, который умер в его доме. В литературоведении за ним закрепилась репутация человека, сыгравшего в судьбе писателя роковую роль. Нередко можно встретить ссылку на слова С. Т. Аксакова, считавшего знакомство с Толстым «решительно гибельным для Гоголя»2165. Однако если мы обратимся к личности графа и подробностям его отношений с Гоголем, то увидим иную картину. О необыкновенной скромности Толстого говорят многие факты. Например, он потребовал от М. П. Погодина убрать упоминание о себе из его некрологической статьи о Гоголе. По этому поводу П. А. Плетнев писал В. А. Жуковскому в марте 1852 г., что граф Толстой «по христианскому смирению не желает, чтобы где-нибудь выставлено было имя его как человека, оказывавшего одолжение или помощь Гоголю. На этом основании печатно нигде не упомянуто, что Гоголь и жил у него в квартире»2166. Только после смерти Толстого стала известна его широкая, но тайная благотворительность. Протоиерей Никандр Брянцев, лично не знавший графа, рассказывает, что ни разу не получал от него отказа в помощи бедным. «Но всякое даяние его, — пишет он, — мы обязаны были передавать, не упоминая о дателе. Это было непременное, непрестанно повторяемое условие от графа. "Если я узнаю, — говорил граф, — что о моих жертвах кто-либо, даже принимающий их, известен (то есть извещен. — В. В.
