Том 6. Лорд Эмсворт и другие - [154]

— Кларенс!

— Непременно. Надо его проучить!

— Кстати, — вмешался в их беседу герцог, — ты продашь мне эту дурацкую свинью? Дам шестьсот фунтов.

Лорд Эмсворт посмотрел на него. Глаза за пенсне горели. Сам Джордж Сирил Бурбон не знал такой ненависти к герцогам.

— Конечно, нет! Я тебе много раз говорил. Ни-за-что!

— Шестьсот фунтов.

— Зачем мне шестьсот фунтов? У меня куча денег, куча!

— Кларенс, — вмешалась теперь леди Констанс, — ты правда купался сегодня одетым?

— А? Э? Да, правда. Не успел раздеться. Это было бревно.

— Что было бревно?

— Мальчик.

— Какой?

— Ну, бревно. Однако мне некогда! — нетерпеливо сказал лорд Эмсворт и вышел, повторив в дверях, что надо что-то делать.

Герцог вздул кверху усы на несколько дюймов.

— Видела? То-то и оно. Совершенно спятил. В опасной фазе. Да, так один человек даст мне за свинью две тысячи. Когда-то я его знал. Тогда его звали Скунс. Скунс, а фамилия — Пайк. Потом стал издавать всякие газеты, получил титул. Ты его видела, лорд Тилбери. Он у тебя тут жил.

— Да, гостил немного. Галахад хорошо его знает. Мисс Бриггз у него служила.

— Какое мне дело до твоей Бриггз?

— Я просто вспомнила.

— Так не вспоминай. Теперь я все забыл. А, да! Встретил я его в клубе, сказал, что еду сюда, заговорил про свиней, он их разводит. С него станется! Разводит, и эту тушу полюбил с первого взгляда. Даст две тысячи.

— Как странно! Хорошо бы убедить Кларенса…

— Кто его будет убеждать? Я, что ли? Сама слышала. Тупик! Ни единого помощника, вот что у вас тут плохо. Нет, больше не приеду. Ничего, перебьетесь! Иду гулять. — И герцог пошел гулять.

3

Лорд Эмсворт не был агрессивен. Не был он и властен. Кроме сестры его, Констанс, секретаря — Лаванды, сына — Фредерика и герцога, никто не вывел бы его из терпения. Так и просится слово «миролюбивый».

Однако юные христиане пронзили его доспех. Ярость росла, словно куст, опрысканный патентованным средством, способствующим росту.

Цилиндр — Бог с ним, мальчику нелегко удержаться, когда булочка под рукой; не хочешь, а бросишь. Смех, встретивший его по выходе из озера, очень неприятен, но он и тут справился. Но нельзя же, честное слово, подвергать испытанию нежное пищеварение Императрицы! Вот это смердит до небес. И если небеса не раскачаются, не ответят, должен ответить кто-то другой, скорее всего — Икенхем. По всей вероятности, тот уже придумал, как именно.

Покинув леди Констанс, девятый граф побежал к гамаку и рассказал о новой беде. Лорд Икенхем реагировал правильно. Там, где менее глубокий человек засмеялся бы, он остался серьезен, усом не дрогнул.

— Картофелину? — переспросил он, хмурясь.

— Большую.

— На резинке?

— На резинке.

— И забрал обратно?

— Да, да! Она ужасно расстроилась. Она очень любит картошку.

— Вы хотите отомстить? Сделать свой ход?

— Э? А, да, да, ход.

— Как хорошо, — с улыбкой сказал лорд Икенхем, — что я знаю способ! Не уверен, что он вам понравится, но я бы на вашем месте сделал так.

— Как?

— Подкрался бы к озеру пораньше, на рассвете, и перерезал у палаток веревки. Мы это делали в Олдершоте, когда я был в соответствующем возрасте. Прекрасный, точно выверенный ход.

— О, Господи! — сказал лорд Эмсворт. Сорок шесть лет исчезли, и он, ученик Итона, очутился в Олдершотском лагере. Тогда он был среди жертв, не среди победителей, и прекрасно помнил, как оказался внезапно в каком-то огромном коконе. Вся его жизнь (тогдашняя) прошла перед ним. Да, Икенхем разумен, как всегда, — было бы очень хорошо, если бы юные христиане испытали что-то подобное.

Кроткое лицо засветилось. Потом свет угас. А что скажет Конни? Она все узнает…

— Я подумаю, — сказал он. — Спасибо вам большое.

— Не за что, — ответил лорд Икенхем. — Хорошо, думайте.

V

1

Дойдя до обиталища Императрицы, герцог закурил сигару, оперся о перила и стал глядеть, как прославленная свинья доканчивает поздний завтрак.

Кроме солидности, у Императрицы и герцога не было общих черт. Не было и сродства душ. Десять минут кряду они существовали отдельно — герцог курил сигару, Императрица съедала пятьдесят седьмую с половиной тысячу калорий.

Лорд Эмсворт не поверил бы, но вид Императрицы нагонял на герцога уныние. Не с восторгом глядел он на нее, а с мрачной яростью. Вот, думал он, свиная туша, которая могла бы дать две тысячи фунтов, но вывезти ее невозможно. Эта мысль пронзала его сердце, словно кинжал.

Когда сигара достигла того мгновения, после которого затлеют усы, он отбросил ее, выпрямился и собрался покинуть благородное животное, как вдруг услышал: «Петите!», и, обернувшись, увидел именно ту мымру, которую недавно поставил на место.

— Брысь, брысь! — сказал он. — Я занят.

Другая испугалась бы, отступила, но Лаванда Бриггз и не дрогнула. Никакая лысина, никакие усы не устрашат ту, кто служил под знаменами лорда Тилбери.

— Я хотела бы с вами поговорить, — сказала она спокойным, ровным тоном, которого могут достигнуть лишь те, кто рос в Кенсингтоне и учился в особом колледже. — Речь идет, — продолжала она, не замечая, что герцог стал лиловым, — о свинье лорда Эмсворта. Я случайно слышала вашу беседу с леди Констанс.

Белый каскад вскипел под орлиным носом герцога.