Том 6. Драматические произведения 1840-1859 - [7]

Дальвиль. Я вас уверяю, что он судит о красоте и достоинствах Софьи как двадцатилетний.

Видовский. Нет, это слишком много! Надо его образумить. С двенадцати лет начать любить: это ни на что не похоже; он должен быть поскромнее. Погодите здесь, я сейчас приду, мне нужно кой-что приказать. (Уходит.)

Явление 2

Дальвиль и Феденька.

Феденька(вбегает, напевая и припрыгивая).

Что за наслаждение

Ловко танцевать!

Дальвиль. Monsieur![1] Вы опять уже растрепаны.

Феденька.

Можно, без сомнения,

Всех очаровать!

(Делая несколько па.) Это проклятое па!.. я никак не могу его затвердить!

Дальвиль. Феденька, я вам говорю.

Феденька. Ах, monsieur Дальвиль…

Дальвиль. Я удивляюсь вашему послушанию и твердости вашего слова… «Я не буду больше танцевать, — говорили вы мне, — я вам обещаю».

Феденька(обидясъ). Это правда, я обещал, но не давал честного слова… Я никогда не поступаю против моего честного слова.

Дальвиль. Поэтому вам нельзя верить, покуда вы не дадите клятвы. Но как не должно расточать клятв, их должно употреблять только в важных случаях жизни, то с нынешнего дня я вам вовсе не буду верить.

Феденька. Вы не будете мне больше верить?

Дальвиль. Да, разумеется.

Феденька. Но…

Дальвиль. Не скрою от вас, что если я должен буду не верить вашему честному слову в пустяках, то в важных делах и подавно…

Феденька(плачевным голосом). Это значит, monsieur, что вы меня больше не любите… мы всегда верим честному слову любимого человека. Я верю всему, что вы говорите.

Дальвиль. Разве я вас когда обманывал?

Феденька. Нет.

Дальвиль. Итак, вы мне во всем верите, хотя <я> никогда не давал вам честного слова. Знайте, Феденька, что да и нет честного человека стоят всех клятв, что правда есть первая добродетель человека и что улика есть самая жестокая и ужасная обида, какую только можно получить.

Феденька. А! так я вас уверяю, что с нынешнего дня я никому, исключая моего папеньки, не позволю уличить себя в чем бы то ни было.

Дальвиль. Вы будете драться!

Феденька. Разумеется…

В двенадцать лет уж мой папа

Губил врагов ружьем и шпагой,

И мне грудь щедрая судьба

Согрела тою же отвагой,

И я готов прицелить в лоб

Тому, кто честь мою затронет,

Он оплошал; я хлоп-хлоп-хлоп!

И полумертвый он застонет.

Дальвиль. Но не лучше ли употреблять свое мужество на врагов отечества, чем драться с своим соотечественником?

Феденька. Всё это я очень хорошо понимаю, monsieur Дальвиль, и даю вам честное слово говорить всегда правду.

Дальвиль. Ваше обещание меня очень радует; надеюсь, что оно будет непоколебимо и что ваши слова да или нет будут стоить всех клятв на свете. А, вот и ваш папенька.

Явление 3

Видовский, Дальвиль и Феденька.

Видовский. Я пришел сказать тебе, милый Федя, неприятную новость: ананасов нигде не нашли, и потому мороженое, которое ты приказал приготовить…

Феденька. Ничего, папенька; всё равно.

Видовский. Это тебя не огорчает?

Феденька. Нет, папенька.

Видовский. А я этому не верю.

Дальвиль. О, как скоро mieur Theodore сказал нет, то будьте уверены, что это правда. Его нет стоит всякой клятвы…

Видовский. Тем лучше. Как мне приятно, что я вижу в моем сыне такие прекрасные качества!

Феденька(печально). Папенька…

Видовский. Что с тобой, мой друг? Отчего этот печальный голос?

Феденька. Так-с.

Дальвиль. Да у вас слезы на глазах, что с вами?

Феденька. Оттого, что я сейчас провинился… вы не скажете, что я не сдержал своего слова?

Дальвиль. Скорое, откровенное раскаянье уничтожит всё, что вы ни сделали…

Феденька(печально). Папенька… я не люблю ананасного мороженого, для меня всё равно, если его не будет, но мне всё-таки это неприятно, потому что на прошлом бале многие барышни спрашивали у моей тетеньки этого мороженого. Вот мне и хотелось, чтоб оно сегодня у нас было.

Видовский. Ну так ты не должен бы говорить: всё равно.

Феденька. Для меня всё равно.

Видовский. Полно, мой Феденька, не отпирайся! Вот, видишь ли, ты сейчас сказал маленькую неправду и теперь, чтоб оправдаться, ослабляешь смысл своих слов и хочешь как-нибудь увернуться.

Феденька. Не гневайтесь, папенька. Я сейчас поправлюсь и расскажу вам всё…

Видовский. Ну, хорошо; расскажи нам, кто эти барышни, которые любят ананасное мороженое?

Феденька(в замешательстве, довольно тихо). Это Софи, папенька.

Видовский. Гм, я не слышу!

Феденька. Софи!

Видовский. А другие?..

Феденька. Да вот и все, папа…

Видовский. Зачем же ты сказал многие барышни? (Улыбаясь.) Верно, от ветрености?

Феденька. Нет, папа… нарочно…

Видовский. Для чего?

Феденька. Я не смел говорить об одной Софье.

Видовский. Поди, поцелуй меня, добрый Феденька! Вот что значит отвечать прямо. Если б ты знал, как это меня радует! Дитя мое! у тебя добрая душа, не вселяй в нее никогда этой пустой скрытности.

Феденька. Уверяю вас, милый папенька, что я всегда буду справедлив и откровенен.

Чтоб вас не гневать никогда

И быть достойным вашей ласки,

Чтоб при улике от стыда

В лице не вспыхнул пламень краски,

Я обещанье вам даю

И свято выполню, поверьте!

Во всех делах, всю жизнь мою

Лишь правду говорить до смерти!..

Видовский. Ну, теперь скажи мне, отчего ты боишься говорить об Сонюшке?

Феденька. Право, я сам не понимаю…

Видовский. Говорят, что ты расположен к ней, что ты беспрестанно повторяешь ее имя всем и говоришь об ней; только мне одному ты еще ни слова не сказал о твоей страсти… А знаешь ли, что это значит? Видно, что ты не имеешь ко мне должной доверенности.