Том 5. Золотое руно - [10]

— Но куда нам бежать? — спросил Фрикс. — Наш отец Афамант — важный человек в Греции и, куда бы мы ни пошли, он, конечно же, найдет нас. Он должен повиноваться Дельфийскому оракулу, нравится ему это или нет; а если мы найдем убежище в Афинах, Фивах или Аргосе, градоправители отправят нас в Иолк, как только услышат, что Аполлон потребовал нашей смерти.

— Греция — еще не весь мир, — сказала Ино. — Ни власть Аполлона, ни власть Зевса не простирается за пределы Греции и ее колоний. Только Триединая Богиня имеет всемирную власть. Если вы согласитесь отдаться под ее защиту, она найдет для вас безопасный и приятный дом за морями. Но, дети, поспешите принять решение, ибо ваш отец, как бы медленно он ни путешествовал, должен давно уже быть на пути домой.

Случилось так, что Нефела, беотийская жена Афаманта прибыла в Иолк в тот самый день — навестить своих детей, Фрикса и Геллу. Ино приняла ее с исключительной любезностью и, прикинувшись обеспокоенной за судьбу детей, убедила ее, что они должны положиться на милосердие Богини и безоговорочно повиноваться ее Божественным повелениям, каковы бы те ни были. Нефела не поверила в то, что Дельфийский оракул мог сказать подобное, и согласилась, что Богиня, хотя и задетая Афамантом, могла бы пожалеть его детей, если они отнесутся к ней благочестиво. Ино стала искушать ее — приглашать вместе с нимфами Рыбами на их оргию под Луной на Пелионе. Нефела обвила голову плющевой гирляндой, взяла в руку жезл с еловыми шишками и, закутавшись в шкуру оленя-однолетки, отправилась по горному склону вместе с прочими, прыгая с камня на камень и совершая великие дела. Казалось, что на ногах у нее растут крылья, и никогда за всю свою жизнь не испытывала она такого священного экстаза. Афамант оскорбил ее, женившись на Ино, и теперь она мстила ему — отдаваясь Кентаврам, оказавшимися куда более сладострастными любовниками, чем он.

Сговорившись между собой, Ино, Нефела и Гелла развеяли сомнения Фрикса. Мужчина, если он только не прибегнет к силе, не может долго сопротивляться настойчивым доводам трех женщин. В тот вечер он и Гелла прошли ритуальное очищение, а Ино дала им настой из священных трав, который погрузил их в сон; и в этом сне голос, который они приняли за голос самой Богини, предложил им жизнь при условии, что они выполнят ее приказы. Когда они пробудились, каждый сказал другому, что сказал ему голос, и оба сообщения в точности совпали. Вот каковы были эти слова:

«Дети Афаманта, почему вы должны умирать за грех своего отца? Я, и только я, прокляла ячменные поля и сделала их пустынными. Никакой дождь, никакая роса не могут вернуть им плодородия. Мой сын Зевс оскорбил меня, вторгшись в мое древнее святилище на горе Пелион и удалив оттуда мой кобыльеглавый лик. Я — Триединая Матерь Живого, Владычица всех Стихий, Изначальносущая, Повелительница Света и Тьмы, Царица Мертвых, и нет Бога, что не был бы моим подданным. Я правлю звездным небом, бурными зелеными морями, многоцветной землей со всеми ее народами, темными подземными пещерами. Мои имена бесчисленны. Во Фригии я — Кибела, в Финикии — Астарта, в Египте — Исида, на Кипре — Царица Кипра, в Сицилии — Прозерпина, на Крите — Рея, в Афинах — Палада и Афина, у благочестивых гипербореев — Самотея, Ау — у их смуглых рабов. Другие зовут меня Диана, Агдистида, Марианея, Диндимена, Гера, Юнона, Муза, Геката. А в Конюшнях Солнца в Колхиде, на дальнем краю Черного моря, в тени неприступного Кавказа, куда я намереваюсь вас послать, меня именуют Птицеглавая Мать, или Бримо, или же — Невыразимая. Это я велела Дельфийскому оракулу вынести приговор. Ваша мать заблуждается, сомневаясь в его подлинности; но его цель — навлечь погибель на вашего отца, а не на вас самих.

Сегодня ночью вы оба должны вскарабкаться в лунном свете по крутой тропе, что вьется по склону Пелиона, подняться, пока не достигнете моей священной ограды. Фрикс пусть войдет первым, надев ритуальную маску коня, и вскричит без страха, — охранники святилища будут спать: „Во имя Матери!“ Пусть он снимет священное Руно с образа Овна, завернет его в темное одеяло и выйдет. Потом пусть войдет Гелла, надев такую же маску и, найдя там свернутое одеяло, не разворачивая его, вынесет его из святилища. Вы оба снова туда вступите, вместе вытащите оттуда охранников за ноги, вымажете их волосы конским навозом и оставите их лежать за оградой. Затем вы вернетесь вместе, вынесете оттуда идола без Руна и положите его, перевернув ногами кверху, среди спящих охранников. Выплеснув на него полный мех вина, накройте его плащами. Затем станьте поодаль и наблюдайте, как возвращается в святилище мой кобыльеглавый образ, который несет торжественная процессия моего народа кентавров, размахивающих факелами, под звуки флейты и барабана. Когда дверь святилища закроется, вы поспешите в Иолк вместе с Руном.

У ворот вас встретит посланец с белым жезлом, и вы скажете ему лишь два слова: „Во имя Матери!“ Он проводит вас на песчаное побережье в Пегасах, туда, где верфи, и посадит вас на борт коринфской галеры, направляющейся в город Кизик на Мраморном море. Вы должны хранить благоговейное молчание в течение всего плавания, а когда окажетесь в дне пути от моего святого острова, Самофракии, Фрикс пусть растянет сияющее Руно на носу корабля. Из Кизика вы отправитесь сушей в царство мариандинов на южном берегу Черного моря, и там потребуете от моего имени, чтобы вас отправили морем в Колхиду. Когда вы наконец окажетесь на берегу колхидской Эа, вы вместе преподнесете Руно Ээту, царю Колхиды, и скажете ему: „Вот дар от Матери, Невыразимой, надежно охраняй его“. После этого ваша жизнь будет свободной и счастливой до тех пор, пока вы будете мне преданно служить. Если Ээт паче чаяния испугается гнева Зевса и спросит вас: „А не украли ли вы Руно из святилища Зевса?“, ты, Фрикс, ответишь: „Могуществом Богини клянусь, я не выкрадывал Руна из святилища и не уговаривал никого украсть его для меня“. А ты, Гелла, ответишь: „Могуществом Богини клянусь, я ни разу не видела Руна, прежде чем мы оказались в одном дне пути от Самофракии“. И так, сказав чистую правду, вы все же обманете его».