Том 5. Сибирские рассказы - [148]
Это с одной стороны, а с другой — Катенька уже была сформировавшаяся девушка, и в ней иногда просыпались чувственные порывы. Вся окружавшая ее обстановка наталкивала ее мысль и чувство именно в эту сторону. Являлись тоска, апатия и припадки уныния. Мечтать она не любила, как другие девушки, может быть, потому, что у ней не было подруг да и времени свободного тоже. Появление Кекина не обрадовало ее и не опечалило: не все ли равно, за кого ни выходить замуж. Когда Антонида Степановна приступила к ней с предварительными объяснениями, Катенька откровенно сказала:
— Мама, ведь я не маленькая и понимаю, зачем он ходит к нам.
Конечно, Антонида Степановна прослезилась, начала крестить Катеньку и все повторяла, что она не гонит ее, как другие мачехи, не избывает, а как она сама хочет. Кекин не красавец и не первой молодости, но человек хороший и т. д.
Но, чем ближе делался роковой момент, Катенькой начинало овладевать безотчетное беспокойство. Хотя она и не ждала ничего особенного от жизни, но провести ее с глазу на глаз с Кекиным, сделаться матерью его детей — это ее пугало все больше и больше. Она его не только не любила, но и не уважала, — что же это будет за жизнь? А тут еще Тихменев зачастил к ним в дом и все распевает свои романсы… Она чувствовала, что он приходит именно к ней, поцеловать у ней руку, вообще ухаживает. Сначала ее это злило, а потом она сама не могла дать себе отчета, как произошел в ней переворот, и она с какой-то жадностью пошла навстречу к нему. Пусть будет, что будет…
В роковой вечер своего объяснения с Тихменевым в передней Катенька была окончательно разбита. Она не спала всю ночь напролет и все думала, думала, думала… Она уже видела себя m-me Кекиной, видела обстановку своей новой жизни и ту страшную пустоту, которую она принесет туда. Все равно, Кекин получит то, чего искал, — ее молодость и девичью красоту, а что же ей останется?.. Катенька плакала и ломала руки в отчаянии. Скверно было оставаться здесь, и скверно было впереди. В забытьи она звала Тихменева и чувствовала, как над ней наклонялось его молодое, красивое лицо, а в ушах стояли страстно призывавшие строфы его романсов. Ведь за миг такого счастья можно отдать всю жизнь, чем зачахнуть с этой деревяшкой.
— А, так вы вот как… — корила она кого-то. — Так я же знаю, что мне делать. Да… У меня есть своя комбинация.
Мысль, ударившая ее, как молния, действительно, была дикая и нелепая, но Катенька ухватилась именно за нее: хотя что-нибудь взять у мачехи-судьбы. Она и встала с веселым лицом, полная отчаянной решимости привести в исполнение свой план. Все равно, ведь она уже сказала Тихменеву, что любит его.
Вечером Кекин пришел в свой час и занял свое место на диване в гостиной. Катенька встретила его в передней с бледным и встревоженным лицом.
— Вы не совсем здоровы? — заметил Кекин, заглядывая в лицо.
— Да… я плохо спала ночь.
— Нужно беречь здоровье. Mens sana in corpore sano…[44]
Девушка молчала, по-гимназически перебирая пуговицы платья.
Гостиная так же была освещена одной лампой, и так же Катенька села далеко от своего жениха. Разговор как-то плохо клеился, и шмыгавшие чрез гостиную дети мешали Кекину подсесть ближе. Он два раза протер свои очки и улыбнулся в пространство. У него сегодня выдался счастливый день: в седьмом классе написали прекрасный emendatum, потом директор поздравил с женитьбой, лукаво подмигнул, и, наконец, он после обеда заходил на будущую свою квартиру, где уже делались необходимые приготовления. Вообще все шло отлично, и Кекин, шагая по тротуарам к квартире Вицина, даже бурчал какой-то мотив неизвестного происхождения.
— Итак, я считаю, что мы объяснились вполне… — заговорил он, протягивая руку по спинке дивана. — Это главное. Не правда ли?..
Он забыл только одно, что говорил все время он один, а Катенька только слушала и соглашалась. Но — ведь это все равно: он так привык, чтобы его все слушали. Мир в его представлении рисовался чем-то вроде громадного класса, где одни учат, а другие учатся.
— Вы, Владимир Евгеньич, говорили, что в женщине уважаете прежде всего человека… — начала нерешительно Катенька, чувствуя, что лицо у ней покрывается розовыми пятнами.
— Да, говорил…
— Потом вы говорили… Как это сказать?.. Все понимать. —
Она остановилась и посмотрела на дверь в зал, за которой уже слышался сдержанный шепот и топтание детских ног.
— Что вы хотите сказать? — удивился Кекин и еще раз протер очки.
— Я говорю, что иногда страх удерживает человека от желания высказаться… В обществе так много предрассудков и вообще несправедливости. Наконец, есть известные требования, которые почему-то предъявляются одной стороне… Мужчина, когда женится, идет с открытым лицом, и никто не спрашивает… не спрашивает, как он провел свою молодость. Даже больше: его самые некрасивые поступки сходят за какое-то молодечество… Мужчины думают, что женщины, то есть девушки, ничего не понимают и верят их каждому слову.
— Ну да… конечно, бывают случаи… — мычал Кекин, с удивлением глядя на заговорившую в первый раз Катеньку. — Но мне не ясно одно… Да, одно. К чему вы ведете речь в таком именно направлении?
