Том 5. Путевые очерки - [123]

; в некоторых местах эти домики — целиком коричневые, деревянные; в других местах они стоят на белом фундаменте; окна всюду облицованы резьбой, а в некоторых селеньях при домиках имеются огороды, благодаря чему они утопают по выступающий фронтон в побегах фасоли и ноготков, в подсолнечниках.

Быту тамошних жителей соответствует однообразное, подчиненное строгой дисциплине расположение их гнезд; только кое-где помещичья усадьба, окруженная каменной оградой, или костел с кладбищем торжественно нарушит спокойный стиль жилищ добрых людей. Никому из них не придет в голову отличиться от остальных, выкрасив свой домик в голубой цвет или поставив его боком к улице.

 В этом совершенном однообразии словацких селений — особенная, я сказал бы, конструктивная красота; если Словакия сохранит ее во всей цельности, мы будем ездить туда учиться поэзии и дисциплине в планировании населенных пунктов. До сих пор Оравский край сохранился в поразительной чистоте. Но берегитесь, милые, берегитесь порчи, которая — отнюдь не прогресс!

К тому же этот край весь прямо полон духом благочестия. 

 Тут нет перекрестка, перевала или холмика, где ни стояло бы примитивное распятие; каждое урочище отмечено крестом божьим.

Кажется, тут прежде всего ставили на возвышенном, видном месте костел, а потом уже к нему пристраивалась деревня — домик к домику — 

 все на одно лицо, как мужики и бабы, стоящие на коленях в церкви. Есть тут старые деревянные костелики с ренессансными фресками и детски-наивными арабесками, — например, в Тврдошине или тот крохотный в Лештинах. А в Локце есть такой костел, к которому ведет зеленый газон, оформленный в виде крестного пути, — интимный и нежный via triumphalis[481]. А в Красной Горке — хорошенькая смешная часовенка с восьмиугольной колокольней. Край беден, и все же там строятся новые каменные костелы. Но в них будет уже другой господь бог, — не прежний, сердечный, что живет в тех старых божьих домиках.

Народ здесь красивый и общительный; но женщины быстро стареют от непосильного труда, а мужчины уезжают в Канаду — работать лесорубами. Всем местным старичкам и старушкам — за девяносто лет. Старинный наряд, слава богу, сохранился тут во всей своей красоте. Не буду вам описывать ни вышитых рукавчиков, ни узоров на чепцах, так как плохо в этом разбираюсь. Но очень красив покрой этого наряда, 

 красива манера женщин высоко подпоясываться, сообщающая фигуре какую-то готическую удлиненность; а парни в белых кожухах, открытых белых куртках и узких белых брюках, в черных шляпах и старозаветных опанках похожи не то на разбойников, не то на пастухов благодаря своей овечьей белизне.

А в Зуберце уже другой наряд — пестрый, украшенный лентами; 

 а в Зазривой женщины носят твердый белый чепец, покрытый черным платком, и поэтому похожи на монашек.

И еще — стада по склонам гор, с бубенцами на шее, вызванивающими мирный коровий благовест, когда животные вечером бредут к деревне; и лошади, почтенные кобылы с жеребятами, — старинное славное изобилие стад; и бесчисленные гуси, гуси — 

 стаями, вереницами, процессиями, табунами, таборами, всевозможными массовыми построениями; и благоухающие стволы,  

влекомые волами в старозаветном ярме; скудные овсяные и картофельные поля, скромный урожай,спускающийся на тяжелых возах в деревни, люди с косами, приветствующие вас именем Иисуса Христа, — да, бедная, глухая сторона...

Но вы не представляете себе, что из нее может получиться, какой станет эта земля,не уступающая в славе своей альпийским долинам, земля воздуха и благовоний, лесов и гор, — как только придут люди и научатся умело и бережно обращаться со всей этой красотой. У нас еще столько неразведанного, но этому углу нашей родины суждено особенно прославиться. И навеки, старик!

[1930]

Одной ногой под землей

Да простит мне пан Тесноглидек[482], но когда он расписывает чарующие красоты Деменовских пещер, он напоминает мне доктора, который с воодушевлением говорит о прекрасной опухоли или другом прекрасном клиническом случае. Дыра под землей — это дыра под землей, даже если она выложена золотом и карбункулами; испокон века земные люди чувствовали какое-то здоровое недоверие к подземным глубинам, где царят тьма, драконы, Аид, души умерших и другие созданья, гнушающиеся белого света. В большинстве случаев чудеса природы имеют привычку существовать где-нибудь в потаенных уголках земли, но, надо сказать правду, путь к Деменовским пещерам, вернее, большая его часть, проходит по светлой и безопасной земной поверхности. Говорят, с будущего года почти до самых пещер можно будет добираться на автомобиле: а сейчас человек — уподобляясь герою сказок — должен идти, идти и идти, покуда не придет к пещере. Затем, набравшись храбрости, он купит билет и, помолясь, опустится в преисподнюю.

А теперь пусть пан Тесноглидек извинит меня вторично: все, что он написал, — правда; действительно, есть там барвинок и горошек, зеленые озерца, окаменевшие водопады, колонны, занавеси, амвоны, красные каскады, окаменевшие лилии, галереи чудес, водопады цветной капусты, райские яблочки, овечки, балеринки, гномы и еще бесчисленное множество всяческих диковинок и фокусов; это поистине удивительно, и человек ежеминутно вскрикивает то от ужаса, то от восторга; но всегда, уверяю вас, всегда ему чуточку страшно и не по себе, потому что это подземное; мы на дне пропасти. Тут чернеет колодец, который уходит на километры в глубь земли; в потолке зияет дыра куда-то ввысь, и всюду каплями, струйками, ручьями сочится подземная вода. Попробуйте здесь на несколько минут погасить свет — это ужас; человек создан для чего угодно, только не для тьмы. Природа неисчерпаемо жизнедеятельна; она рушит скалы и играет с филигранной вещичкой; порой посылает таинственные и прекрасные знамения, а иной раз не прочь подшутить. Одни сталактиты виснут, как кишки, а другие подобны готическим статуям; зрелище изумительное, но страшно подумать о тысячелетней тьме, в которой все это рождалось. В этом безысходное терпение узника, коротающего час в своем подземелье. Сколько же лет ты рос, прозрачный сталагмит? Да и вообще, разве есть время в подземелье, где нет ни дня, ни ночи, ни лета, ни зимы? Время рождено светом, говорю вам, сама жизнь ужасается тьме, пропасти без времени и без дна.