Том 5. Мы — на острове Сальткрока - [3]

— «Не успела стать студенткой, замуж выскочила вдруг…» — распевала Малин, не подозревая, что натворила.

«Не успела стать студенткой…» А их Малин как раз сдала экзамен и стала студенткой. А потом, потом того и жди… Пелле даже вспотел в постели. Он понял, что ему грозит! И как это он раньше не понимал! Малин выйдет замуж и уйдет из дома, а они останутся с одной тетушкой Нильссон, которая являлась к ним ежедневно на четыре часа, а потом уходила к себе домой.

Мысль об этом была невыносима, и Пелле в отчаянии бросился к отцу.

— Папа, папа, когда Малин выйдет замуж и родит ребеночка? — спросил он дрожащим голосом.

Мелькер удивленно поднял брови. Он не слышал, чтобы Малин собиралась замуж, и не понимал, что для Пелле это вопрос жизни и смерти.

— Ну, когда? — не отставал Пелле.

— День и час нам неизвестны, — ответил Мелькер. — И незачем думать об этом, козленок.

Но Пелле не мог не думать об этом. Он думал об этом не каждый день и даже не каждый час, ясное дело, но время от времени, когда была на то причина. Как сейчас, например. Пелле во все глаза смотрел на Малин и парня в водолазке. К счастью, они уже прощались. Вероятно, паренек сходил с парохода на следующей пристани.

— Ну пока, Кристер, — сказала на прощание Малин, а этот, в водолазке, закричал с трапа:

— Я как-нибудь заверну на моторке, и тогда посмотрим, разыщу я тебя или нет!

— Только попробуй, — со злостью пробормотал Пелле.

Он твердо решил попросить отца прикрепить объявление, о котором говорил Никлас. Объявление «Бросать якоря строго воспрещается» — будет висеть на пристани в усадьбе столяра, уж об этом Пелле позаботится.

Конечно, на Малин обращали бы меньше внимания, не будь она такой хорошенькой. Это понимал даже Пелле. И не потому, что он не спускал с нее глаз, а просто знал, какая она хорошенькая. Об этом говорили все вокруг. Да и в самом деле красиво, когда у тебя светлые волосы и зеленые глаза, как у Малин. И этот, в водолазке, думал то же самое.

— Кто этот нахал? — спросил Юхан, когда Малин подошла к ним.

Малин засмеялась:

— Вовсе он не нахал. Я его видела на студенческой вечеринке у Буссе. Славный паренек.

— Нахал, каких мало, — неумолимо повторил Юхан. — Будь с ним поосторожней и запиши об этом в своем дневнике.

Как-никак, а Малин была дочерью писателя. Она тоже немного сочиняла, но только на страницах своего секретного дневника. Ему она поверяла свои сокровенные мысли и мечты и, кроме того, записывала о всех «подвигах» мальчиков и даже самого Мелькерссона-старшего. Она часто грозила им дневником:

— Вот подождите, опубликую свой секретный дневник — и тогда вы все будете разоблачены.

— Ха, ха, ха! Да больше всех ты сама себя разоблачишь, — заверял Юхан. — Ведь ты небось записываешь в дневнике по порядку про всех своих шейхов-ухажеров.

— Заведи список, чтоб никого не пропустить в спешке, — советовал Никлас. — Пер Четырнадцатый Улоф, Карл Четвертый Карлссон, Леннарт Семнадцатый и Оке Восемнадцатый. Будешь продолжать в том же духе — ничего себе списочек получится!

В эту минуту Юхан и Никлас были уверены, что и паренек в водолазке станет Кристером Девятнадцатым.

— Хотел бы я знать, как она его распишет в своем дневнике? — поинтересовался Никлас.

— Редкий нахал, с прилизанными волосами и самодовольной рожей, — ответил Юхан. — Противный кривляка.

— А может, такой и нравится Малин, — сказал Никлас.

Но Малин ни словом не упомянула о Кристере Девятнадцатом в своем дневнике. Он сошел с парохода у своего причала, так и не оставив следа в ее душе. А через четверть часа у Малин была куда более волнующая встреча, которая заставила ее позабыть обо всем остальном. Она произошла, когда пароход причалил к следующей пристани и она впервые увидела Сальткроку. Вот что написала она об этой встрече в своем дневнике:

Малин, Малин, где ты пропадала? Остров всегда поджидал тебя — он тихо и спокойно лежал на взморье со своими трогательными сараями, ветхими причалами, рыбачьими лодками и единственной старой улицей — во всей своей трогательной красоте. А ты даже не подозревала о его существовании, разве это не ужасно? Интересно, что думал Бог, создавая этот остров? «Пусть все перемешается здесь, — верно, подумал он. — Пусть будет пустынно и громоздятся серые щербатые скалы, а рядом пусть растут зеленые дубы, березки, цветы на лугу, густой кустарник, да, да, потому что я хочу, чтобы остров утопал в алом шиповнике и белых гирляндах жасмина, когда через тысячи миллионов лет сюда в июньский день приедет Малин Мелькерссон». Да, дорогие мои Юхани и Никлас, я знаю, что вы думаете, когда тайком читаете мой дневник, ну и пусть, думайте: «Вот так фантазерка, ничего себе!» Нет, я вовсе не фантазерка. Я просто рада, понимаете ли вы, что Бог догадался сделать Сальткроку именно такой, а не иной и что он догадался бросить эту жемчужину на самое взморье, где она пребывала в покое и оставалась в своем первозданном виде, дожидаясь моего приезда.

Мелькер сказал:

— Вот увидите! Все сальткроковцы явятся на пристань поглазеть на нас. Мы произведем фурор.

Но все получилось иначе. Когда пароход пришвартовался, дождь лил как из ведра — и на пристани стоял всего один низенький человечек с собачкой. Человечек был девочкой лет семи. Она стояла неподвижно, словно выросшая из причала, и, хотя дождь поливал ее, не шевелилась. Казалось, сам Бог сотворил эту девочку вместе с островом и оставил ее здесь владычицей и стражем на вечные времена.