Том 5. Литература XVIII в. - [13]

Широта общественного кругозора просветителей, мысливших себя «гражданами мира», предполагала и внимательный, доброжелательный интерес к проблеме национального характера как собственного народа, так и народов других стран. Гольдони создает несколько комедий, в центре которых — представители других европейских наций, у них, по мнению драматурга, есть чему поучиться его соотечественникам («Голландский врач», «Английский философ» и др.). Поясняя замысел последней комедии, Гольдони писал в предисловии к ней, что его герой, «достойный уважения философ, извлечен из недр народа, который мыслит и рассуждает лучше, чем какой — либо другой». В период, когда феодально — католическая Испания была ненавистна англичанам как их злейший враг, Дефо в «Робинзоне Крузо» вывел несколько испанцев — людей благородных, вполне достойных дружбы и доверия, с какими относится к ним герой.

Антифеодальное по своей сущности просветительское движение в различных странах Западной Европы принимало особый характер. Национальное своеобразие просветительской литературы в Англии, во Франции, в Германии и т. д. определялось особенностями социального, экономического и политического развития каждой из этих стран в XVIII в., так же как и всей совокупностью предшествующих литературных традиций. Так, в Англии, где буржуазная революция произошла еще в XVII в., перед просветительской литературой встают задачи не только борьбы с феодальными пережитками во всех областях жизни, но и осмысления новых, буржуазных форм жизни (что и находит отражение в английском просветительском романе). В политически раздробленной, экономически отсталой Италии, напротив, буржуазная революция была еще далеко, здесь не существует ни революционной буржуазии, ни того единого третьесословного фронта, который был характерен в это время для идеологической жизни Франции. Поэтому в своей критике дворянской морали итальянские просветители, как правило, оказываются значительно умереннее и осторожнее своих французских и английских единомышленников (ср. «Памелу» Гольдони с одноименным романом Ричардсона). В то же время — и в этом состояла диалектика противоречивого процесса формирования литературы западноевропейского Просвещения — именно отсутствие в Италии готового к революции третьего сословия позволяет крупнейшим итальянским писателям XVIII столетия избежать многих третьесословных иллюзий, которым отдали дань даже Дидро, Бомарше, Шиллер, — не смешивать трудящийся народ с буржуазией и даже остроумно высмеивать буржуазность некоторых просветительских теорий и идеалов (например, теорию «разумного эгоизма»).

Вместе с тем просветительское движение в каждой из западноевропейских стран не было однородно: здесь сталкивались различные по социальной природе, идейной направленности и художественному своеобразию течения; борьба между ними — внутри общего лагеря Просвещения — иногда достигала довольно значительной остроты. А. Галлер резко осуждал «безбожника» Вольтера. Но рядом с радикальным Руссо сам Вольтер выглядел более умеренным. А ведь были, кроме того, писатели, которые мыслили смелее Руссо (Мелье, утопические коммунисты: Морелли, Мабли; такие плебейские авторы, как Дюлоран).

XVIII век отмечен необычайной интенсивностью эстетической мысли. Самое слово «эстетика» введено в научный обиход в 1750 г. Баумгартеном. Шли горячие споры между сторонниками классицизма и его противниками, между Готшедом и швейцарскими критиками, между Руссо и энциклопедистами, между Гердером и Кантом; взгляды на искусство менялись даже у одного и того же писателя, как это было у Гете и Шиллера, перешедших с позиций «Бури и натиска» на платформу веймарского классицизма.

И все же в этом бурном потоке эстетических идей можно выделить генеральное направление, определяющие для эпохи Просвещения принципы.

Прежде всего для подавляющего большинства просветителей характерна активная общественная позиция. Все они сторонники идейного искусства, преобразующего мир (хотя их представления о масштабах и методах этого преобразования были очень различны).

Писатели Возрождения нередко оказывались героическими одиночками. Кружки гуманистов были прежде всего рассчитаны на избранное общество просвещенных единомышленников. Концепция просвещения обязательно предполагает широкий круг «просвещаемых», при этом речь идет уже не о распространении гуманитарной культуры (как гуманисты пропагандировали знание древних языков, античной литературы и философии), а об утверждении принципов гуманности, разума и справедливости во всей общественной жизни.

В XVIII в. любили повторять: «Мнения правят миром». Обычно эта формула приводится для доказательства идеалистической позиции просветителей в понимании развития общества. Однако эта формула несла в себе рациональное зерно. Просветители не только отражали в своих трудах кризис феодального общества, но и весьма энергично ускоряли и углубляли его. Здесь уместно вспомнить слова Маркса о том, что теория, овладевшая массами, сама становится материальной силой (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2‑е изд., т. 1, с. 422). Идеи Просвещения, несомненно, становились материальной силой. Политическая практика якобинцев — весомое тому доказательство.