Том 5. История моего современника. Книга 1 - [140]

Пустовойтова Анна (1838–1881) — дочь русского генерал-майора Феофила Пустовойтова и польки. Участвовала в польском восстании. В 1863 году была адъютантом Лянгевича, одного из руководителей восстания.

Пирогов Николай Иванович (1810–1881) — известный ученый, врач и педагог.

…решительно высказывался против розог. — Здесь имеются в виду статьи Н. И. Пирогова «Вопросы жизни», первая из которых была помещена в 1856 году (а не в 1858, как указывает Короленко) в «Морском сборнике» № 9.

Добролюбов Николай Александрович (1836–1861) — великий русский критик, публицист, революционный демократ. В журнале «Современник» (1857, кн. 5-я) Добролюбов за подписью Н. Л. поместил статью «Несколько слов о воспитании». В этой статье Добролюбов приветствует и развивает мысли, высказанные Пироговым в «Вопросах жизни».

…таксированы такими-то степенями наказаний. — «Правила о проступках и наказаниях учеников гимназий Киевского учебного округа» напечатаны в «Журнале для воспитания», № 11, 1859 г.

…ответил… статьей, полной горечи и сарказма — статья Н. А. Добролюбова «Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами», напечатанная за подписью Н-бов в журнале «Современник» (1860, кн. 1-я).

В первоначальном тексте («Русское богатство», 1906, № 5) подле имени Мина проставлено в скобках «Миних».

«Размышление гимназиста лютеранского вероисповедания и не Киевского округа». — Это сатирическое стихотворение Добролюбова, точное название которого не «Размышление…», а «Грустная дума гимназиста…» и т. д., первоначально было напечатано в журнале «Современник» за 1860 год, книга третья в отделе «Свисток» № 4.

Каракозов Дмитрий Владимирович (1840–1866). — В начале 60-х годов был членом кружка учащейся молодежи («Организация»), во главе которого стоял его двоюродный брат Ишутин. 4 апреля 1866 года Каракозов стрелял в Петербурге в Александра II, но промахнулся; 3 сентября того же года Каракозов был повешен.

Бабушка (по матери) — Агния Скуревич. Тетки — Анжелика и Елизавета Иосифовны Скуревич.

…переезд к отцу в Ровно. — В первоначальной редакции этой главы («Русское богатство», 1906, № 5) в этом месте сказано: «Но зато от этого года у меня осталось воспоминание сплошного бродяжничества. Кажется, не было ни одного оврага за рекой, ни одной скалы или мыса, которых мы не узнали. Я даже отдалился от всего класса, сблизившись только с такими же беззаботными шатунами, как я и мои два брата. Товарищи по классу смотрели с удивлением, как я порой наскоро пробегал заданное по чужой книге и выходил отвечать. Они покачивали головами, но я и теперь, оглядываясь на этот год, не знаю, что было лучше: пятичасовое сиденье в классе и послеобеденная зубристика или наше беззаботное бродяжничество. И даже… порой мне кажется, что последнее дало мне гораздо больше. Тем не менее я чувствовал, что гимназия от меня ушла и что мне уже не догнать товарищей, если все пойдет по-старому. Во мне явилось какое-то острое нерасположение к гимназии, к учителям, к надзирателям, к самым стенам класса… Я стал понимать настроение Крыштановича, и, кто знает, чем бы это могло окончиться, если бы в это время отец уже не переехал в Ровно и не решил перевезти туда же и семью».

В середине июня — 1866 года.

Иль чума меня подцепит, Иль мороз окостенит и т. д. — строки из стихотворения А. С. Пушкина «Дорожные жалобы» (1829).

Любомирские — польский княжеский род, восходящий к началу XVI века. В рассказе Короленко «В дурном обществе», в основу которого положены детские воспоминания о Ровно, есть описание старого замка Любомирских.

«Зерцалом» называлась трехгранная призма, помещавшаяся на столе в присутственной комнате суда. На трех сторонах призмы наклеены были для напоминания и назидания печатные экземпляры Петровских указов: 17 апреля 1722 г. — «О хранении прав гражданских», 21 января 1724 г. — «О поступках в судебных местах» и 22 января 1724 г. — «О государственных уставах и их важности».

…безответная среда только гнулась, как под налетом вихря. — Изображая нравы ровенского уездного суда, автор писал в первоначальной редакции («Русское богатство», 1907, № 1): «Взяточничество, конечно, процветало: о разных лицах из судебного персонала мы знали, как именно они „принимают хабары“. Один закладывал руку горсточкой назад, и просители клали деньги в горсточку. Другому надо было „незаметно“ положить на стол, и он нечаянно прикрывал даяния бумагами, и т. д., и т. д. У каждого из сколько-нибудь влиятельных чиновников были свои „привычки“, и просители обязывались знать их… Я не знаю, сколько жалованья получали подсудки. Отец, кажется, получал около восьмидесяти рублей и тогда на эти деньги можно было прожить даже с такой семьей, как наша. Но отец был страстный любитель преферанса и играл хотя по маленькой, но всегда несчастливо. Часть жалованья еще он тратил на „гамбургские лотереи“, поэтому мать всегда билась, чтобы свести концы с концами. Подсудки, по большей части, жили лучше нашей семьи, а секретарь дворянской опеки, подчиненный отца, получавший восемнадцать рублей в месяц, держал лошадей и коляску и выписывал для жены шляпки и костюмы из Варшавы».