Том 4. Выборы в Венгрии. Странный брак - [178]

На балу, устроенном наместником, Миклош Драшкович громогласно заявил перед гостями:

— Кого защищает духовенство такой вопиющей ложью? Попа из Рёске. Этому проходимцу следовало бы отсечь по плечо руку, которой он совершил благословение, а его самого привязать к хвостам лошадей и разорвать на части, если только в этой стране серьезно относятся к девизу его величества: «Justitia regnorum fundamentum».[100]

За это время Бутлер приобрел в Пожони много друзей; его девичья скромность, огромное богатство, которое он щедро расточал направо и налево, большое горе, которое носил в себе, — все это привлекло к нему много сердец. Одновременно росла всеобщая неприязнь к архиепископу Фишеру, сознательно допустившему поругание святыни брака. Возмущение было столь велико, что король, намеревавшийся назначить Фишера герцогом-примасом, вынужден был отказаться от своего намерения и назначить на этот пост Шандора Руднаи. При таких благоприятных перспективах Бутлер вновь возобновил процесс в Эгере.

— Ну, на этот раз проиграть уже невозможно!

Сам почтённый ученый Шандор Кёви подбадривал Фаи:

— Сенека говорит, что для бога не существует более приятного зрелища, чем мужчина, сражающийся со слепым роком. Ну-с, теперь такого зрелища больше не будет, ибо ныне и судьба уже за Бутлера.

Так бы оно, разумеется, и было, если б богини судьбы Парки пряли нить жизни всегда из одной и той же кудели и если б никто ее не подменял!.. А тут пришли в движение ультрамонтаны, опасавшиеся, что дело может кончиться сильной компрометацией церкви. Иезуиты еще при Иосифе II пророчили: «Мы вернемся, как орлы!» Они вернулись, это правда, но не как орлы, а как кроты, и принялись в потемках за свою работу. И хотя дело Бутлера было, по существу, мелочишкой в большой политической игре, иезуиты, которые, несомненно, были авторами поговорки: «И малая пташка — дар божий», перешедшей позже к картежникам (редкий случай иезуитской щедрости), — ухватились и за него. Вообще в мире не было ни такого большого дела, взяться за которое они побоялись бы, ни такого малого, заняться которым они побрезговали бы. Сегодня иезуит мучает овцу, чтобы получить с нее шерсть подлиннее, завтра раздразнит льва, чтобы тот разорвал кого-нибудь на куски, послезавтра будет возиться с блохой, чтобы при случае запустить ее в складки одежды какой-нибудь женщины.

Они преимущественно находились при дворе и там плели свою тонкую паутину. Самым ловким и хитрым среди них был некий Леринц Вирке, патер родом из Кашши, духовник эрцгерцогини Марии-Луизы. Придворные круги, а в особенности слабый пол, весьма заинтересовались новым поворотом, произошедшим в деле Бутлера. Еще бы, ведь это дело, на протяжении нескольких лет дававшее пищу стольким занимательным сплетням, сейчас вновь воскресло. Отца Вирке осенила удачная мысль, которой он поспешил поделиться с герцогиней в ее будуаре.

— В этом деле, ваша светлость, до тех пор не будет мира, пока девушка не выйдет замуж.

— Какая девушка?

— Да эта Пирошка Хорват.

— Говорят, она красива?

— Да, очень хороша собой.

Эрцгерцогиня уже давно не была хороша собой. Она приблизилась к такому возрасту, когда женщины обращаются к благодеяниям, дабы накопить небольшой багаж, с которым можно отправиться на тот свет.

— Конечно, конечно, — проговорила она, задумавшись, — если б эта девушка вышла замуж, то граф Бутлер, пожалуй, потерял бы интерес к процессу.

— Наверняка.

— Да, но я не вижу, что тут можно сделать?

— Ваша светлость все может и сумеет спасти церковь от скандала, который неизвестно еще чем кончится.

— Боюсь, отец Леринц, что вы переоцениваете мои силы.

— Ваша светлость может взять ее в придворные дамы и быстро выдать замуж, так как она очень богата.

Эрцгерцогиня улыбнулась.

— Вы хитрец, отец Леринц, большой хитрец! Надо подумать. Только не сегодня, утро вечера мудренее.

— Пусть ангел шепнет вашей светлости во сне, что нужно делать.

Совершенно ясно, что именно он шепнул, ибо через несколько недель к унгварскому губернатору пришла от наместника эстафета, в которой говорилось, что ее светлость эрцгерцогиня Мария-Луиза посетит в Буде семью наместника и что она благосклонно отнеслась бы к тому, чтобы мадемуазель Пирошка Хорват, к которой она питает величайшую благосклонность и сочувствие, предстала перед ее светлостью. Губернатору предписывалось соблюдать в этом деле такт и осмотрительность.

Как справился с этой задачей губернатор, видно из того, что госпожа Бернат и Пирошка прибыли на троицу в Буду * и остановились в гостинице «Семь курфюрстов», что в Пеште *. Расположившись там, госпожа дала гусару следующий наказ:

— Немедленно надень парадную форму, разыщи в городе массажистку и пришли сюда: дорога так измотала меня, что все косточки ноют и просят смазки. Потом ты пойдешь к палатину, только смотри веди себя прилично, не навлеки стыда на мою голову. Там ты доложишь кому-нибудь из доверенных слуг, что мы прибыли, понимаешь, что мы прибыли и ожидаем приказаний. Все, что тебе скажут, ты хорошенько запомни, чтоб, возвратившись домой, мог ясно и толково все передать.

Гусар ушел и, пока дамы разбирали и вынимали из коробок и саквояжей платья и кружева, вернулся с известием, что ни одной массажистки не нашел, потому что «живут они только в деревне».