Том 4. В дни поражений и побед. Дневники - [9]

Когда Сергей выходил из курсового лазарета, ему передали, что его хочет видеть какая-то девушка.

Он спустился в садик и увидел Эмму. Приветливо поздоровался с ней. По ее похудевшему лицу и беспокойному взгляду сразу догадался, о чем она хочет спросить. Рассказал ей все сам.

– Ему теперь лучше?

– Да. Приходите дня через три, и мы вместе к нему сходим.

Эмма ответила ему благодарным взглядом.

Она пришла после строевых занятий. Пошли в лазарет. У входа надели чистые белые халаты и прошли во вторую палату.

– Мы к тебе в гости, – проговорил, входя, Сергей. Николай радостно встретил их.

– И ты пришла?

– Пришла.

– А как же дома?

– Разве я ребенок.

Сергей, соврав что-то, вышел, оставив их вдвоем.

– Ты изменилась, Эмма, – заметил Николай.

– Может быть, Коля. Я много думала за последнее время.

– О чем?

– Обо всем. Досадно становится. Жизнь слишком монотонна. Кругом кипит, а тут все одно и то же.

– А бог как?

Посмотрела на него, подумала немного. Спросила серьезно:

– Неужели ты думаешь, что я и вправду до последнего времени в это верила? Надо было хоть чем-нибудь заполнять жизнь, если ничего другого не было. Да и не хотелось мать огорчать.

– Ну, а теперь?

Эмма остановилась в нерешительности.

– Теперь не знаю…

Они прощались. Николай крепко пожал ей руку и сказал полушутя:

– Думай только больше. Обо всем, сначала.

– Сначала о тебе, а потом обо всем…

– Почему? – Он на секунду поймал ее глаза. Чуть-чуть улыбнулась, остановилась у дверей, хотела что-то добавить. Не сказала и вышла.

Все пошло своим чередом. Начались усиленные классные занятия. Сергей – председатель курсовой комячейки. Эта должность накладывала на него много новых, неотложных обязанностей, далеко не сходных с обязанностями ячеек, возникающими в мирное время. То туда, то сюда. По требованию Гувуза – для ответственной оперативной работы выделять наиболее надежных курсантов-коммунистов. Бывать на всевозможных секретных заседаниях и совещаниях. Вести учет и выдавать членам оружие. Словом, быть в самой гуще работы. Он ночевал теперь не в общем помещении, а в небольшой удобной комнате комячейки и поздно засыпал на широком кожаном диване, возле полевого телефона, соединявшегося с главными квартирами обширного корпуса.

Вместо заболевшего, несколько тяжелого на подъем комиссара был назначен другой. Молодой, умный латыш Ботт сразу вошел в курс всего происходящего и повел совместно с Сергеем дружную, живую работу.

И часто поздно ночью просыпался тот, услышав сквозь сон певучие вызовы фонического аппарата – два тире точка: – –.– –.

Работа и учеба шли вовсю. Но вот мирная жизнь прервалась снова. Был какой-то праздник, утром поверка не производилась, и многие повставали несколько позднее, чем обыкновенно. Утро стояло жаркое, солнечное. Курсанты разбрелись по роще и по садику, беспечно прогуливаясь и отдыхая.

Сергей только что направился к пруду, как вдруг по окрестностям покатились торопливые, четкие переливы сигнала «тревога». «Это уже не сбор», – мелькнуло у него в голове. И он стремительно помчался наверх, к пирамиде с винтовками.

Никто ничего не знал. Командир батальона громовым голосом кричал:

– Строиться!.. Быстро! – И почти на ходу построившимся курсантам подал команду: – За мной, бегом марш!

Вот знакомая роща, налево насыпь, город кончается. Что такое?!

– По окраине города от середины в цепь! Запыхавшиеся курсанты быстро рассыпаются; тарахтит по земле пулемет.

Вот оно что! Во весь опор мчатся на курсантов какие-то всадники. Быстро снимается с передков чья-то батарея.

– Ого-онь! – раздается команда.

И цепь, опередившая в развертывании на несколько минут неизвестного противника, жжет его едким огнем пуль.

Кто-то падает; тщетно пытается изготовиться к выстрелам батарея. Поздно! Слишком силен огонь дисциплинированной части.

– Прекратить стрельбу! Сдаются!

Цепь, бросаясь вперед, завладевает батареями загадочного противника.

– Кто же это? – слышатся недоумевающие голоса победителей.

И от края до края быстро передается и перекатывается по цепи:

– Багумский полк восстал… Багумский полк изменил.

Сергей нахмурил брови. 9-й Багумский полк – полторы тысячи человек – самая крупная единица гарнизона.

Всю ночь собирались надежные части гарнизона: 4-е, 5-е, 6-е курсы кавалерийские, мелкие партийные отряды.

В девять часов утра полк выступает, к девяти часам ему предъявлен ультиматум – сдать оружие…

Без десяти девять. Киев точно вымер; по улицам извиваются цепи. По углам приникли к земле пулеметы. Еще осталось несколько минут. На автомобиле подъезжает наркомвоен Украины, смотрит на часы. Вместо ответа с той стороны первою лентой резанул пулемет.

Наркомвоен привстал, облокотившись на стенку машины. Подал сигнал.

Через головы притаившегося Киева с ревом забила батарея по Бендерским казармам.

Перестрелка по улицам длилась недолго; со стороны восставших выстрелы стали стихать.

Сергей бежал один из первых по Керосинной улице, и, завернув за угол, он увидал спины поспешно убегающих багумцев и выкинутый белый флаг.

– Сдаются!

– Багумцы сдаются!

– Спохватились все-таки, – говорит наркомвоен.

– Прекратить огонь!

Полк был обезоружен и расформирован в тот же день.