Том 4. В дни поражений и побед. Дневники - [38]

Что-то огнем рвануло ему плечо, и он пошатнулся, но, стиснув зубы, пересилив боль, прыгнул куда-то в чащу, под откос, и бежал дальше.

Всю ночь плутал Сергей. Взошла луна. Шатаясь, проходил он по рощам, полянам и кустам. Попал на какой-то скат и увидал далеко-далеко огни: «Должно быть, на море». Потом спустился куда-то и побрел снова. Уже когда рассветало, услыхал отголосок далекого выстрела. Бросился туда, бежал с полчаса. Остановился, прислушался… Никого… Измученный, обливающийся потом, изнывая от боли в плече, бросился Сергей на землю и долго лежал, жадно вбирая в себя освежающий холод.

Рассвело. Ночь прошла; звезды давно погасли. Бледным, призрачным пятном смотрел с неба месяц.

Вдруг близко, почти рядом, раздался звонкий, раскатистый выстрел.

«Неужели наши?.. – подумал, вскакивая, Сергей. – Или, может быть, опять какие-нибудь зеленые, голубые, розовые? Будь они все прокляты!»

Он бросился и закричал во весь голос:

– Кто-о там?

Прислушался. Не отвечал никто… Шумел по верхушкам деревьев ветер.

– Кто-оо?.. – закричал он уже с отчаянием.

– Чего зеваешь? – раздался вдруг позади грубый голос– Кого надоть?

Обернувшись, Сергей увидел выходящих из-за кустов трех вооруженных людей. У одного из них наискосок черной папахи тянулась тряпичная ярко-красная лента.

Их было трое. Один – невысокий, крепкий, с обрывком пулеметной ленты через плечо и с красной полоской на папахе – смотрел на Сергея хмуро и внимательно.

Другой – длинный, тонкий, в старой чиновничьей фуражке. На зеленом околыше была карандашом нарисована пятиконечная звезда. Винтовку держал наготове, присматриваясь к незнакомцу. Третий, который окликнул Сергея, – коренастый, широкий, с корявым мужицким лицом, обросшим рыжеватой бородой, – смотрел на него с любопытством.

– Ты кто такой? – уставившись из-под лохматых бровей и не двигаясь с места, спросил первый.

– Вы партизаны?.. Красные?

– Куда уж больше! С головы до ног, на левую пятку только краски не хватило, – усмехнувшись, ответил второй.

– Держи язык-то… брехало, – растягивая слова, перебил третий. И спросил Сергея грубовато, но не сердито: –Ты што за человек будешь? Пошто кричал-то?

– Я красный, – ответил лихорадочно Сергей. – Я убежал из города в горы, но попал к каким-то бандитам. Ночью опять убежал. Они стреляли…

– А не врешь? – хмуро оборвал его человек с красной лентой. – Может, ты шпион или офицер? – И, впившись в него глазами, добавил жестоко: – Смотри тогда! У нас расправа короткая…

Но, должно быть, было что-то искреннее в голосе и лице Сергея. И третий укоризненно ответил за него:

– Оставь, Егор, будет тебе… Не видишь, что человек правду говорит.

От усталости, перенесенных волнений и физической боли Сергей пошатывался и еле-еле стоял на ногах.

– Верно… – проговорил он тихо. – Верно, товарищи. Я врать не буду…

– Да у него кровь! – воскликнул молчавший до сих пор длинный партизан.

Забросив винтовку за плечо, он подошел к Сергею, у которого темно-красное пятно расплылось возле плеча по серой шинели.

– Откуда это?

– Я же говорю, что в меня стреляли…

Его обступили все трое. Прежняя недоверчивость исчезла. Даже Егор сказал мягче:

– Эк тебя, брат!

– Ах ты… штоб им, окаянным, пришлось! – засуетился мужичок. – Ты, парень, дойдешь? Тут недалеко. Там перевяжем.

– Дойду.

Шли недолго, с полчаса. Длинный шел впереди и тащил обе винтовки.

– Дядя Силантий, дядя Силантий! – проговорил он, оборачиваясь к мужику. – Ребята-то на нас накинутся сейчас. Белого, подумают, поймали. Даешь, мол, к ногтю.

Дорога подходила к концу. Они вышли на полянку, повернули за гору, и на небольшой площадке под крутым скатом Сергей увидал две прикорнувшие к скату землянки. Около них стояли и сидели, греясь на солнце, несколько человек.

Пришедших окружили кучею.

– Кого привели, ребята? – спросил невысокий пожилой партизан, с наганом за поясом. По татуированным рукам Сергей угадал в нем матроса.

– Наш, – коротко ответил Егор. И изругался крепко: – Чего, дьяволы, рты-то разинули? Федька, тащи чего-нибудь. Неужели не видишь, у человека плечо прострелено! Доктор хреновский!

Землянка оказалась довольно вместительной. Посреди стояла железная печка, а по сторонам, прямо по земле, лежали охапки сухих листьев. Стола не было.

Сергею поставили какой-то обрубок, и он сел. Прибежал Федька, маленький, черный, суетливый человек. В германскую войну он служил где-то санитаром и только уже здесь, в горах, был возведен товарищами в «доктора».

Притащил сумку, все содержимое которой заключалось в бутылке йода и нескольких мотках бинтов, и приступил к делу. С Сергея стащили шинель, гимнастерку и совершенно окровавленную нижнюю рубаху.

– Отойдите от света-то, черти!

Федька отогнал всех столпившихся от маленького окошка, долго осматривал рану, потом объявил, что «пуля прошла насквозь, ниже плеча, через мякоть. Кости, кажись, не задела».

– Кричать, брат, сейчас будешь, – предупредил, подходя с бутылкой, Федька, – Ну, ничего, кричи. Тут оно скоро… самую малость.

– Не буду, – улыбаясь, ответил Сергей.

– Ой ли? Ну, смотри…

И он прямо из горлышка влил ему в оба отверстия раны черноватой, жгущейся жидкости. Сергей стиснул зубы.