Том 4. Сорные травы - [120]
Когда хозяин вернулся, Берегов сидел у стола, задумчиво прихлебывая из бокала вино…
— Кашицын, — сказал он, улыбаясь печально и ласково, — а не поступите ли вы и с этими деньгами так, как с теми пятнадцатью тысячами?
— Что вы, что вы, — кричал Кашицын, заливаясь смехом, — нет уж, знаете, я, спасибо, поумнел с тех пор. Да! Какая удача! В том магазине, где одеколон, оказались и английские галстуки… Я велел себе прислать штучки три… Все-таки, как-никак, такой праздник!!! Как вы думаете?..
— Месяца через полтора я к вам зайду, — уклончиво ответил Берегов.
Лошадиное средство
— Вот сигара. Вот спички. Вот вино. Курите, пейте и слушайте.
Инженер Берегов сказал:
— Ваш торжественный вид и тон меня пугают. Зачем вам вздумалось поднять меня с постели в час ночи и притащить к себе? Что случилось? Похоже, будто вы собираетесь делать предсмертное завещание.
— Берегов! Знаете, зачем я вас позвал ночью к себе? Потому что вы человек без предрассудков.
— Это верно.
— И что вы серьезно можете отнестись к тому, что вам серьезно скажут;
— И это верно.
— И вы не будете хныкать и плакать, а примете всякое известие, как мужчина.
— И это верно.
— Ну, так вот, милый, спокойный, рассудительный Берегов: я решил умереть.
— Гм!
— Вы, кажется, сказали: гм! Это что — возражение?
— Нет, так просто. Это громкое выражение тихого размышления.
— А каким образом вы размышляете?
— Думаю я сейчас так: вот человек, который, очевидно, твердо решил покончить счеты с жизнью. Отговаривать его было бы смешно, глупо и бесполезно…
— О, Берегов! Как вы все понимаете и как с вами легко, — воскликнул хозяин, пожимая руку невозмутимого гостя. — Вы сразу учуяли всю железную решимость мою, всю невозвратность.
— Еще бы. Это сразу видно. Теперь выкладывайте, что вам нужно от меня?
— Помнится, вы говорили мне, что у вас есть яд, купленный вами у спившегося фармацевта. И будто яд этот убивает быстро и без боли.
— Есть. Верно.
— И вы… могли бы дать мне его?
— Дам. Отчего же?
— Вы истинный друг, Берегов!
— Ну?..
— Можете завтра утром… прислать?
— Могу. Теперь все?
— Все. Но вы все-таки удивительный человек… Поразительный! Другой бы пытался уговаривать, просил бы, хныкал…
Берегов пронзительно взглянул на хозяина:
— А может быть, вы хотели бы в глубине души, чтобы я… вас… отговорил?..
— Боже сохрани вас! Что решено, то решено. Поглядите в мои глаза… Видите? Можно отговорить такого человека?
— Нет. Не стоит и пытаться.
— Спасибо, Берегов.
Берегов закурил сигару, откинувшись на спинку дивана. Взглянул перед собой. Промямлил:
— А чудесная картина у вас эта… Куинджи?
— Да. Я ее очень любил.
— Надо будет захватить ее с собою, когда пойду домой.
— Как… захватить?
— Да так, возьму. Ведь у вас наследников нет?
— Нет, — усмехнулся хозяин. — Выморочное наследство.
— Ну вот я и возьму. Можно?
— Берите. На что она мне, если завтра утром я уже буду куском мертвой говядины.
— Конечно. Я и письменный прибор возьму. Хотя у меня комнатка не ахти какая, а все-таки прибор пусть себе красуется. Это яшма?
— Яшма.
— Возьму. Хорошие сигары… А позвольте их… я возьму всю коробку, а вам до утра оставлю штук пять… Хватит?
Хозяин бледно улыбнулся.
— С избытком.
— Спасибо. Кстати уж и портсигар возьму. Благо монограммы наши сходятся: вы — Билевич, я — Берегов.
— Позвольте… Портсигар этот для меня память…
— Ну так что же? В гроб же с собой не положите?..
— Так-то оно так. Это ведь золотой портсигар. Четыреста рублей стоит.
— Гарно, как говорят хохлы.
Помолчали.
— Яд как думаете принять, — с любопытством спросил Берегов. — Лежа в постели или так, сидя за столом?
— Бог знает, какие вы вопросы задаете, — недовольно заметил Билевич. — Будто вам не все равно.
— Действительно, — заметил Берегов. — К чему я это спросил? Так просто, язык повернулся. А вы знаете, как его принимать?
— Кого?'
— Яд.
— Нет. А разве есть особый способ?
— Да. Наименьше мучений. Разбавить на две трети водой и выпить залпом. Сейчас же свалитесь, как подкошенный.
— Спасибо.
— Не стоит.
— Может быть, поговорим о чем-нибудь другом?
— Неужели вам так неприятно? А по-моему, если уж решили, так все равно.
Берегов посидел, покурил, потом встал и неторопливо запустил руку в боковой карман хозяина.
— Что вы это?!
— А? Деньги. Хочу поглядеть, много ли у вас денег.
— Какой вы странный!.. Для чего вам это?
— Взять их хочу.
— Так не сейчас же, Господи!!!
— Вы нервничаете. Это плохо. Почему не сейчас? Ведь вам до завтра ничего не понадобится. Сколько здесь? 800? Смачно, как говорят хохлы. Кольцо дайте тоже. Все равно завтра сторож анатомического театра свистнет. Лучше уж мне!
— Послушайте, Берегов… Меня немного удивляет ваша… ваше… хладнокровие… И простота, с которой вы…
— Ну вот! Давеча сам же восхищался, что я человек без предрассудков, а теперь ему 800 рублей жалко…
— Мне не жалко, а только… неприятно.
— Ну, хорошо. Не буду, не буду. О чем же с вами говорить? Вот на будущей неделе премьера в опере — вам это уже неинтересно?
— Почему неинтересно?
— Да ведь завтра утром скапуститесь, как говорят хохлы, — чего ж вам…
— Вы циник, Берегов.
— Не был бы циником, не получили бы от меня яду… А то ведь я такой человек: «Дай!» — «На». Вот я какой человек.
Как отметить новогодние праздники так, чтобы потом весь год вспоминать о них с улыбкой? В этой книге вы точно найдёте пару-тройку превосходных идей! Например, как с помощью бутылки газировки победить в необычном состязании, или как сделать своими руками такой подарок маме, которому ужаснётся обрадуется вся семья, включая кота, или как занять первое место на конкурсе карнавальных костюмов. Эти и другие весёлые новогодние истории рассказали классики и современники — писатели Аркадий Аверченко, Михаил Зощенко, Н.
Аркадий Аверченко – «король смеха», как называли его современники, – обладал удивительной способностью воссоздавать абсурдность жизни российского обывателя, с легкостью изобретая остроумные сюжеты и создавая массу смешных положений, диалогов и импровизаций. Юмор Аверченко способен вызвать улыбку на устах даже самого серьезного читателя.В книгу вошли рассказы, относящиеся к разным периодам творчества писателя, цикл «О маленьких – для больших», повесть «Экспедиция в Западную Европу сатириконцев…», а также его последнее произведение – роман «Шутка мецената».
Из сборника «О хороших, в сущности, людях!», Петербург, 1914 год.
Жанр святочных рассказов был популярен в разных странах и во все времена. В России, например, даже в советские годы, во время гонений на Церковь, этот жанр продолжал жить. Трансформировавшись в «новогоднюю сказку», перейдя из книги в кино, он сохранял свою притягательность для взрослых и детей. В сборнике вы найдёте самые разные святочные рассказы — старинные и современные, созданные как российскими, так и зарубежными авторами… Но все их объединяет вера в то, что Христос рождающийся приносит в мир Свет, радость, чудо…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Среди мистификаций, созданных русской литературой XX века, «Всеобщая история, обработанная „Сатириконом“» (1910) по сей день занимает уникальное и никем не оспариваемое место: перед нами не просто исполинский капустник длиной во всю человеческую историю, а еще и почти единственный у нас образец черного юмора — особенно черного, если вспомнить, какое у этой «Истории» (и просто истории) в XX веке было продолжение. Книга, созданная великими сатириками своего времени — Тэффи, Аверченко, Дымовым и О. Л. д'Ором, — не переиздавалась три четверти века, а теперь изучается в начальной школе на уроках внеклассного чтения.
«Мы подходили к Новороссийску. Громоздились невысокие, лесистые горы; море было спокойное, а из воды, неподалеку от мола, торчали мачты потопленного командами Черноморского флота. Влево, под горою, белели дачи Геленджика…».
Из книги: Алексей Толстой «Собрание сочинений в 10 томах. Том 4» (Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.)Комментарии Ю. Крестинского.
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В первый том трехтомного издания прозы и эссеистики М.А. Кузмина вошли повести и рассказы 1906–1912 гг.: «Крылья», «Приключения Эме Лебефа», «Картонный домик», «Путешествие сера Джона Фирфакса…», «Высокое искусство», «Нечаянный провиант», «Опасный страж», «Мечтатели».Издание предназначается для самого широкого круга читателей, интересующихся русской литературой Серебряного века.К сожалению, часть произведений в файле отсутствует.http://ruslit.traumlibrary.net.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В двенадцатый том настоящего издания входят художественные произведения 1874–1880 гг., публиковавшиеся в «Отечественных записках»: «В среде умеренности и аккуратности», «Культурные люди», рассказы а очерки из «Сборника».
Во второй том сочинений А.Аверченко входят: третья книга сборника «Рассказы (юмористические)» (1911), «Новая история» (из «Всеобщей истории, обработанной „Сатириконом“») (1910), «Экспедиция в Западную Европу сатириконцев» (1911) и один из лучших сборников рассказов писателя «Круги по воде» (1912).Многие рассказы печатаются впервые за последние восемь-десять лет.http://ruslit.traumlibrary.net.
В третий том сочинений А. Аверченко вошли сборники «Рассказы для выздоравливающих» (1912), «Чёрным по белому» (1913), «О хороших, в сущности, людях» (1914), а также рассказы из «Дешевой юмористической библиотеки „Сатирикона“» и «Нового Сатирикона» (1910–1914). Значительная часть рассказов, входящих в том, печатается в нашей стране впервые после 1917 года.http://ruslit.traumlibrary.net.
Собрание сочинений русского писателя-юмориста Аркадия Тимофеевича Аверченко (1881–1925) открывается томом, в который вошли сборник его произведений «Веселые устрицы» (1910) и две первые книги его трехтомника «Рассказы (юмористические)» (1910–1911).Яркий талант писателя, его литературное мастерство в полной мере воплотилось в остроумных рассказах, вошедших в этот том.http://ruslit.traumlibrary.net.
В пятый том сочинений А. Аверченко включены рассказы из сборников «Караси и щуки» (1917), «Оккультные науки» (1917), «Чудеса в решете» (1918), «Нечистая сила» (1920), «Дети» (1922), «Кипящий котел» (1922). В том также вошла повесть «Подходцев и двое других» (1917) и самая знаменитая книга эмигрантского периода творчества Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» (1921).http://ruslit.traumlibrary.net.