Том 4. Пробуждение. Эвелина и ее друзья - [221]

Генрих фон Клейст (1777–1811) – немецкий поэт, драматург, новеллист. Честолюбивый, одержимый то желанием воинской славы, то мечтой «сорвать венок с чела Гете», сомневающийся в себе, но главный герой его произведений – сильная цельная личность, побеждающая внешних врагов и свои слабости: «Пантесилея» (1808), «Кетхен из Гейльбронна» (1810), «Битва Арминия» (1821, посм.) и др.

…преподаватель истории, невысокий пожилой корейканец …ненавидевший Людовика Четырнадцатого – «это невежественное животное» – и питавший слабость к Генриху Четвертому за Нантский эдикт… – См. коммент. к роману «Эвелина и ее друзья», с. 689.

…«никто не писал лучше, чем Луиза Лабэ, если говорить о поэзии, никто не писал лучше герцога Сен-Симона, если речь идет о прозе». – Литературное наследие французской поэтессы Луизы Лабэ (1522–1565 или 1566) невелико (3 элегии, 24 сонета и прозаический диалог), но признано одним из высших достижений французской ренессансной поэзии.

Герцог Сен-Симон. – См. коммент. к роману «Эвелина и ее друзья», с. 687.

…был согласен с Марксом, которого не признавал во всем остальном, вплоть до выбора темы его университетской диссертации… – Тема докторской диссертации Карла Маркса (1818–1883), защищенной в Йенском университете в 1841 г., – «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура». Изучая греческих философов, Маркс увлекся Эпикуром, атеистом, освобождавшим людей от страха перед богами и утверждавшим возможность свободного воздействия на этот мир.

…это мог быть Шопенгауэр или Бергсон, если речь шла о философии, Пруст или Фромантен, если вопрос касался литературы, Пуанкаре, если это была математика. – Перечисление пристрастий отца Анны Дюмон расширяет число «оппонентов» Пьера Форэ. Некоторые идеи Шопенгауэра, Бергсона, Пуанкаре, Фромантена, Пруста ассоциативно связаны с основными положениями статьи «известного социолога», о которой идет речь в начале романа.

Артур Шопенгауэр (1788–1860), философ и блестящий эссеист, «основой мироздания» считал волю – органическую «волю к жизни» природы, эгоцентрическую волю человека. «Избранные» преодолевают рожденное столкновением множества индивидуальных воль через страдание достижением нирваны, подавлением своего «воления» или творческим прорывом – занятиями искусством, позволяющим творцу созерцать «неистовство воли» извне, со стороны, и тем самым «умиротворять» его. И для Бергсона, и для Шопенгауэра естественно разделение общества на враждующие группы, вступающие в конфликты (по Бергсону, война – неизбежный «закон природы»), в которых косность, посредственность стремится подавить творческое начало.

Анри Бергсон (см. также коммент. к роману «История одного путешествия». Т. 1, с. 822) в работе «Два источника морали и религии» (1932) противопоставляет «закрытое общество» со свойственными ему «статичными» моралью и религией «открытому обществу» с «динамичными» моралью и религией, состоящему из избранных личностей, «великих моральных героев», двигателей эволюции человечества. Первое общество – тупик, замкнутый круг, торжество «средних людей», второе – восходящая линия, «прорыв».

Марсель Пруст (1871–1922) был поклонником философии Бергсона; ее положения (теория «длительности» и др.) оказали влияние на литературу «потока сознания».

Эжен Фромантен (1820–1876) – французский живописец, писатель, историк искусства, автор путевых очерков «Лето в Сахаре» (1854), «Год в Сахеле»(1858) – об обычаях и нравах североафриканских народов; во многом автобиографического романа «Доминик» (1862) – о судьбе писателя, и книги «Старые мастера» (1876) – о голландских и фламандских художниках XV–XVII вв.

Жюль-Анри Пуанкаре (1854–1912) – французский математик, физик, в философии основатель конвенционализма (от лат. conventio – соглашение), согласно которому основа научных теорий – произвольные конвенции между учеными; каждый волен строить свою систему научных взглядов, главное – это их непротиворечивость; системы, которая могла бы быть законом, не существует: аксиомы геометрий Евклида, Лобачевского и Римана в равной мере соответствуют реальному пространству и не более чем удобные конвенции.

…когда небо скрылось, свившись, как свиток… – Цитируется Откровение Иоанна Богослова: «И небо скрылось, свившись, как свиток, и всякая гора и остров двинулись с мест своих» (6,14).

…свои собственные слова… он вкладывал в уста Спасителя, невольно искажая Его божественный облик и забывая, что Спаситель не мог сказать этих слов: «Ялюблю тебя за то, что ты ненавидишь учение николаитов, которое и Я ненавижу». – Неточная цитата из Откровения Иоанна Богослова: «И Ангелу Пергамской церкви напиши:…у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое Я ненавижу» (2, 15). В эссе «Миф о Розанове» Газданов пишет о том, как поразили его, тогда двенадцатилетнего мальчика, эти слова из Апокалипсиса (см. Т. 1, с. 730). Страстность Откровения была на заре христианства причиной внутрицерковных споров о его каноничности. В современном богословии соответствующее место толкуется как пример ненависти к греху, но не к грешнику: Господь ненавидит